Северянин. Трилогия
Шрифт:
Не думаю. Тем не менее, нужно поддерживать это их заблуждение ровно до тех пор, пока не подвернется удобный случай. Если появится возможность убить кого-то из них, тогда и засвечусь.
А они, кстати, что-то не спешат на меня нападать: ходят кругами, ухмыляются. Решили дать мне право ударить первым? Ну нет, я лучше поступлю иначе.
Я крутился на месте волчком, стараясь удержать в поле зрения всех четверых. Естественно, я не пытался атаковать, опасаясь, что как только шагну к выбранному в качестве цели ульфхеднару, все остальные
– Что, страшно? – спросил меня один из них. – Ну, давай, покажи свою ярость! Ты же берсерк!
– Подойди и покажу, – буркнул я.
Противник сделал вид, что собирается атаковать: резко подался вперед, замахнулся оружием.
Я, подыгрывая ему, отступил назад, прямо-таки каждым сантиметром спины ощущая, как противник позади уже прицеливается, куда бы ударить меня.
Я резко повернулся, и как раз вовремя. Меч уже летел в мою сторону. Я попросту ударил по нему сверху топором, заставив изменить траекторию.
Ульфхеднар покачнулся, на мгновение потеряв равновесие, и я чуть было не бросился на него, но вовремя затормозил себя. Нет, слишком рискованно, слишком рано.
Противник тут же выпрямился, спешно отступил назад, в кольцо окружавших меня врагов. И они тут же начали вновь крутить свою «карусель».
Я видел позади своих противников сражающихся воинов и к собственному неудовольствию отметил, что воины двигаются медленно, словно бы в воде. А вот я и ульфхеднары передвигаемся с обычной скоростью. Во всяком случае, так казалось.
Понятное дело, что на самом деле мы двигались намного быстрее, чем обычные люди. Наши тела под действием боевого транса выдавали максимум из возможного, разум каждого из нас работал на пределе, отмечая все детали, малейшие изменения в движениях противника.
Очень хреново. Даже если мои соратники увидят, что я попал в беду, они ничем мне помочь не смогут – их попросту убьют еще на подходе. Любой из противостоящих мне ульфхеднаров двигается намного быстрее, чем самый лучший мой боец.
Противник, вооруженный мечом и скрамасаксом, замахнулся, попытался ударить меня.
Я извернулся, выставил топор, собираясь принять лезвие меча на железную часть топора, и тут же понял, что совершил ошибку.
Это был всего лишь финт, уловка, заставившая меня открыться. Я попытался увернуться, не успел всего лишь на мгновение. Все же мне повезло: скрамасакс вместо того, чтобы ударить мне под ребра, лишь чиркнул по руке.
Впрочем, радоваться тоже было особо нечему – нож оставил глубокий порез на предплечье, и теперь из раны медленно вытекала кровь. А вместе с ней и мои силы.
Еще один противник попытался атаковать сбоку. Однако я боковым зрением заметил движение, присел, пропуская над головой меч, со свистом рассекающий воздух, а затем, словно пружина, я подскочил, врезался в подставленный щит.
Противник явно не ожидал подобного, он попытался уйти в сторону, что мне и требовалось. Я одним гигантским прыжком умудрился выбраться из окружения.
Ну вот, уже лучше. Теперь противники были не вокруг меня, а прямо передо мной. Теперь я видел каждого из них, и ждать удара в спину не стоило.
Похоже, до такой же мысли дошли и ульфхеднары, потому как тут же начали обходить меня с двух сторон. Вот только сделать это я им не позволил. Как только они двинулись на меня, я начал отступать назад.
Наконец один из них, со здоровенным топором, не выдержал и бросился на меня.
Удивительно, но кажущийся массивным топор в его руках мелькал с удивительной скоростью. Мне с трудом удавалось уворачиваться от молниеносных ударов. И все это закончилось тем, что я прозевал нападение еще одного противника.
Его меч ударил меня в ногу.
Я тут же оступился, едва не упав.
Ульфхеднары остановили атаку, громко заржали. Вот ведь, сволочи, они словно бы играют со мной, наслаждаются тем, что ничего я им сделать не смогу. Знают ведь, что против четверых мне не выстоять, и видят, что умирать, забрав хотя бы одного из них, мне не очень-то и хочется.
– Брось свое оружие, и я подарю тебе быструю смерть, – предложил один из них.
Я усмехнулся, выпустил из руки топор Йора.
Ульфхеднары, похоже, удивились. Они никак не ожидали, что я соглашусь вот так просто сдаться. Но я сдаваться и не собирался. Выхватив свободной рукой последний из метательных топоров, швырнул его в ближайшего противника, стоявшего с двумя топорами, а затем схватил с земли топор Йора и бросился вперед.
Враг еле успел увернуться от летящего прямо ему в лоб топорика, а затем на него обрушился я. Я бил не прекращая, наносил один удар за другим. Однако противник успевал парировать мои атаки, отбивать их или банально уворачивался.
В конце концов, ему удалось отскочить назад. Он тяжело дышал, зажимал левой рукой глубокую рану на боку. Один из своих топоров он то ли потерял, то ли я его выбил, сам того не заметив.
Я замер, не решаясь двигаться дальше – все-таки их четверо.
– Чего ты убежал? – спросил я у раненого, широко улыбнувшись. – Нормально же общались!
В этот раз противники уже не ухмылялись.
Вот-вот они все четверо бросятся на меня.
Однако не успели: внезапно передо мной и ими возник некто метров двух ростом, с огромным мечом в руках.
Ба! Опять Торир. Второй раз за сегодня спасает меня.
Закованный в броню рыцарь, как и в прошлый раз, попытался врезаться в одного из противников. Однако ульфхеднары не зря носили волчьи головы – ловкости им было не занимать. Все они легко ушли с его дороги. Но и Торир был «не пальцем деланный»: он успел ухватить одного из них и увлек за собой. Бедолага даже не понял, что случилось, и тут же потерял равновесие, чуть не упал на землю. Единственное, что удерживало его от полного падения, была вцепившаяся в его одежду рука Торира.