Сейчас и навсегда

Ромиг Алеата

Его громкость возросла, а акцент усилился. — Ты бы меня обманул?

— Нет, —я вздохнул. — У нас мало времени. Послушай меня.

— Зачем?

— Потому что я теперь капо.

Тридцать минут назад~

Осознание этого поразило , как удар его руки по десятилетнему ребенку. Наш отец обманул Роригеса.

Благодаря союзу с Роригесом Каталина стала моей.

Моя.

Скручивание в груди было слабостью. Любовь

была слабостью. Это было то место, которое наш отец избегал всю свою жизнь со своей женой, любовницей и сыновьями. Мне не так повезло. За то короткое время, которое Каталина была вынуждена войти в мою жизнь, она разорвала твердую внешнюю оболочку моего сердца так, как я никогда не думал, что это возможно.

— Что это будет значить для моего брака и моей жены? — я спросил.

— Блин, держи ее или отпусти. Ты мог бы трудоустроить ее в Изумрудном клубе. Она приятна для глаз, если тебе нравится такой вид.

Рукоять ножа попала мне в руки.

Отец засмеялся. — Ты не можешь убить меня. Если ты попробуешь, ты никогда не станешь капо. Бля, завтра ты не увидишь, а твоя жена и бродяга будут моими. Может быть, я сначала их трахну и решу, стоит ли им идти в Эрреру, или, может быть, у них есть все необходимое для работы в Изумрудном клубе.

Выстрел из пистолета рикошетом разнесся по гостиной, брызги разлетелись по окну, закрывая пятно, оставшееся ранее. Отец рухнул на стул, его тело упало на пол, когда он потянулся к дыре в животе. — Ты сука, — пробормотал он, кровь текла из его губ.

Я развернулся с ножом наготове, а Данте сделал то же самое, взведя и прицелившись.

Алеся стояла, дрожа, с пистолетом, все еще поднятым, а слезы текли по ее синякам по щекам.

— Алеся, — сказал я спокойным голосом, потянувшись вперед. — Дай мне пистолет.

Словно выйдя из транса, ее взгляд встретился с моим. — Это его пістолет, — её руки упали по бокам. Словно пистолет вдруг стал слишком тяжелым для ее удержания, она уронила его возле босых ног.

Данте подбежал к нашему отцу, а я отбросил пистолет в сторону комнаты.

Алеся встретила мой взгляд. — Мне плевать, убьешь ты меня или заставишь убить. Только, пожалуйста, сделай это побыстрее, — она перевела взгляд на нашего отца. — Я бы хотела, чтобы он страдал еще больше.

Мои губы дернулись в ухмылке. — Ты под нашей защитой. То, что ты сделала, было самообороной. Ни один сотрудник правоохранительных органов не откажет тебе в этом праве, как и любой член моей семьи.

Моей.

Бремя ответственности тяжело легло на мои плечи.

Теперь я был капо деи капи.

Направив Алесю к стулу, я спокойно подошел к отцу. Данте уже стоял на коленях возле его тела. Пальцы отца были в крови, когда он безуспешно пытался остановить кровотечение.

— Позовите мне на помощь, — пробормотал он, покраснев, покрывая подбородок.

Мы могли бы вызвать

семейного врача или даже скорую помощь.

Мы тоже не собирались этого делать.

Я опустился на колени и склонил голову над его, пока его глаза не сфокусировались на моих. — Увидимся в аду.

Его глаза широко открылись. Его слова становились все труднее понимать. — Ты бы предал меня?

Данте повернулся ко мне. — Кажется, он чертовски удивлён.

— В этом твоя слабость, отец, — сказал я. — Ты научил нас быть бессердечными. Ты был слишком хорошим учителем.

— Надо было, — кровь продолжала стекать с его губ. — Избавиться от этого чертовой бродяги, — его слова подчеркивали красные пузыри. — Давно, — он закрыл глаза. — Ждал слишком долго.

— Джози, — красный больше не принадлежал к крови нашего отца. Цвет просачивался сквозь мое зрение, окрашивая мой мир в красный цвет.

— Я забрал ее у тебя, — он кашлянул. — Каталина следующая.

— Ты никогда больше не причинишь вреда тому, что принадлежит мне.

Глаза отца посылали кинжалы, которые его тело больше не могло метать. Его лицо исказилось в мучительном выражении, давая мне надежду, что ад приветствует его в огне.

Мы ждали.

Его кровь потемнела, скопившись возле тела, а моча пропитала его штаны. После смерти тело нередко выделяло жидкость. Увидеть нашего отца таким было приятнее, чем я мог себе представить. Прошла целая минута, прежде чем я прижал кончики пальцев к его шее. — Нет пульса.

Встав, я повернулся к Алесе. — Подожди полчаса, прежде чем звонить в полицию. Мне нужно немного времени, прежде чем эта новость станет известна. Расскажи KCPD, что ты делала, что он сделал, а если они спросят о времени, скажи, что не помнишь. Ты была в ступоре или что-то в этом роде. Мы с Данте ушли до того, как ты его застрелила.

Она кивнула.

— Больше никому не звони, — я имел в виду ее брата Томмазо, и она это знала. — Следуй моим приказам, и я даю тебе слово: ты будешь под нашей защитой. Все, что он тебе дал, — квартира и содержание, — останется. Предай меня, и твое желание не будет исполнено. Ты будешь страдать.

Алеся вздрогнула. — Даю тебе слово, — её налитые кровью глаза посмотрели на меня, а лоб нахмурился. — Как можно любить и ненавидеть одновременно?

Тот же человек?

У меня не было ответа.

Когда дело касалось моего отца, я не мог вспомнить никаких эмоций, кроме ненависти. Может быть, просто может быть, один человек может иметь эти две противоречивые эмоции внутри себя, направленные на разных людей.

Ненавижу – люблю.

Честь – предательство.

Жестокость – доброта.

Список продолжался и продолжался…

Оставив вопрос Алесии без ответа, мы с Данте вымыли руки и спокойно направились к лифтам. Как только двери закрылись, Данте повернулся ко мне. — Как думаешь, мы можем ей доверять?