Сезон Хамелеона
Шрифт:
– Ну, хорошо, дела перенесу, – я встал и, уже не как напроказничавший школяр, а хозяин положения, завернулся в Танюхин домашний халат, – давай полотенце…
– А как твоя нога? Не болит? Давай натру чем-нибудь! Или компресс сделаю, – наткнувшись на мою изумлённую реакцию, Таня тут же пояснила, – когда вы вчера с Гришей приехали, ты прихрамывал…
– Уже почти не болит… Короче, я – в душ! – окрылённый сознанием того, что давеча, даже на автопилоте доиграл свою роль до конца, я почти уверенной походкой отправился в коридор.
– Павлик, ты там поаккуратнее с ногой! – донесся заботливый голос,
– Танюш, пожалуйста, не называй меня Павликом! А то я сразу начинаю ощущать себя пионером, заложившим собственного дедушку! – по мере приближения к ванной, я становился более разговорчивым, предвкушая продолжительное уединение.
–А в тебе, кстати, есть что-то такое, – долетело до меня из комнаты за секунду перед щелчком дверного шпингалета.
12
Работа над сериалом «Гюрза», в котором я снимался, протекала настолько стремительно, что в телепрограмме на следующие выходные уже стояли первые серии. Монтажно-тонировочный период мчался параллельно съёмочному, и, отработав в последнем кадре, я, согласно настойчивому пожеланию продюсера, должен был ночным поездом гнать в Москву, чтобы весь следующий день посвятить озвучиванию роли. Другого дня было не дано…
В театре я, на этот раз,решил сказать правду: мол, озвучка в Москве, ближайший спектакль – не скоро, а если случится замена, то я вас о своём отсутствии предупредил заранее. И т.д, и т.п… Но тут же, в очередной раз, понял, что непозволительно расслабился, не подготовив плана «Б», – Рабинер торжественно сообщил о начале работы над мюзиклом «Пышка» по Мопассану в постановке модного режиссёра Льва Семёновича Мизрахи, который «специально для меня» придумал роль Одинокого Полководца и жаждет встречи как раз в тот самый мой московский день! Эффект внезапности– великая вещь!Я, отправленный в нокдаун грядущей «Пышкой», чуть было, бесславно не лёг под пафос знакомых до боли фраз художественного руководителя о недопустимости отсутствия кого-либо из актёров на первых репетициях. Но, набрав воздуха, всё-таки продолжил спарринг серией обещанийазартной работы и заверений в том, что не попрошу больше ни единого дня в период работы над мюзиклом. А моё предположение о судьбоносности Одинокого Полководца в любой актёрской карьере заметно выровняло схватку – худрук явно почувствовал смятение. Далее, благодарность по поводу возможности скорейшего осуществления мечты поработать с Мизрахи кардинально развернула бой в мою пользу. И сокровенное признание в испепеляющей любви к Мопассану (как к писателю!) послужило в финаледля Рабинера решающим апперкотом – поединок был за мной. Поклявшись быть утром на репетиции после московской озвучки, как штык, я благополучно свинтил.
Однако, в клятвенно обозначенное время, фотографии актёра театра и кино Павла Пикулика с повышенной ответственностью разносились мной по актёрским отделам «Мосфильма» и других киностудий и кинокомпаний столицы. Дело было небыстрым, так как, пользуясь халявной поездкой (дорогу мне, естественно, оплачивала «Гюрза»), я обременял своими данными даже отдельных ассистентов по актёрам, работающих на запускаемых в производство картинах. И, довольный тем, что за один столичный день успел озвучить
Оставались сущие пустяки – извиниться перед Львом Семёновичем за опоздание на один день, а Рабинеру поведать душещипательную историю, сочинённую мной после пробуждения на подъезде к Питеру. Краткое содержание этой легенды заключалось в следующем: московские хулиганы на улице приставали к какой-то девушке, я заступился, подключились прохожие, завязалась драка и всех забрали в ментовку, а, поскольку я не москвич, меня задержали до выяснения. Соответственно, всю ночь мне пришлось провести в «обезьяннике», а когда оказался на свободе, то стал разыскивать знакомых, чтобы наскрести на новый обратный билет, так как старый уже, понятное дело, оказался просрочен – ну и вот, наконец-то, я здесь… Была у меня идея для пущей убедительности подрисовать ещё и фингал, но, будучи стопроцентно уверенным в успешной реализации задуманного, я решил ограничиться лишь красочностью описания фигурантов дела.
Мизрахи на мое извинение абсолютно никак не отреагировал – казалось, двухдневное отсутствие специально выписанного персонажа(!) волновало его не больше, чем ворсинка на дорогом пиджаке (видать, очень рвался со мной поработать). Рабинер же оказался более непредсказуем:
– Паша, я хочу поздравить вас с новой ролью в «Пышке»! Уверен, что справитесь вы с ней на высочайшем профессиональном уровне! – безошибочно определить присутствие в орга-
низме начальника спиртного пока представлялось проблематичным, но хотелось, всё же, рассчитывать на трезвый характер беседы.
– Спасибо, Владимир Александрович, но тут случилась неприятная история, – осторожно начал я, смущённый неожиданной приветливостью художественного руководителя, – до сих пор не могу прийти в себя…
– Да, понимаю, роль Хлудова в «Беге» могла бы послужить вам скачком в профессии и резко изменить ваш статус в театре… Мне очень жаль, что мы вынуждены остановить булгаковский проект, – Рабинер упорно не переходил к теме моего вчерашнего нарушения трудовой дисциплины, – финансовые ресурсы, увы, не безграничны…
– Нет, я имел ввиду другую ситуацию… насчёт вчерашнего, – пытался я не рассыпать подготовленную московскую легенду.
– Да, мы с Львом Семёновичем, как раз, вчера обсуждали колоссальное значение миссии Одинокого Полководца в «Пышке». Поверьте, эта роль, несомненно, станет для вас результативной ступенью! Знаете, некоторые сыграют, к примеру, Чацкого и сразу взлетают на высокий актёрский уровень! А оттуда, кстати, весьма больно падать.И такое, к сожалению, случается сплошь и рядом! Вы же совсем другой артист – ни одной ступеньки не пропускаете, – худрук меня, такое ощущение, изводил, нисколько не собираясь приступать к сокрушительным обвинениям в прогуле, – последовательно накачиваете профессиональную мускулатуру… И это похвально!
– Владимир Александрович, я хотел сказать, что вчера не явился на репетицию к Мизрахи, потому что только сегодня вернулся из Москвы, – образы столичных хулиганов и ментов начинали постепенно притупляться, поэтому разговор наш затягивать было нельзя.
Конец ознакомительного фрагмента.