Сезон летающих ножей
Шрифт:
Евгения положила обе ладони на фото и закрыла глаза. Серебряные кольца, нанизанные почти на все ее пальцы, эффектно блеснули на камере, отражая свет, льющийся из огромных осветительных приборов. Анна и Ирина Васильевна неотрывно наблюдали за девушкой, казалось, не мигая. Самир безразлично переводил скучающий взгляд с амулета на лицо Городковой. Ему, как настоящему актеру, было уныло наблюдать за такой откровенной самодеятельностью.
– Вижу… – шепотом начала Евгения, не открывая жирно подведенных глаз, – вижу, что с нами ее больше нет. Исида говорит, что она теперь в мире Мертвых, –
– Да.
– А что случилось? – очнулся Самир. – Что с ней стало? Как ее звали? Кем она была?
Клеопатра снова стала налаживать сигнал с богиней: подняла амулетик и покрутила его в руках:
– Вижу букву И…
Мать и сестра Крыгины переглянулись.
– Ой, Господи, «Виктория»! – Клавдия Захаровна обратилась к Зое, удивленное лицо соседки отразилось на мониторе номер три, – это же целых две «и»! Это же надо, какая молодец!
– Она умерла не своей смертью, – еле слышно, с придыханием, объявила участница, – Исида говорит, слишком рано.
Женщины на диванчике взялись за руки.
– Почему? – сдавленным голосом спросила Ирина Васильевна. – Кто посмел?
Клеопатра еще немного поиграла со своим сувениром и покачала головой, надев маску настоящей тоски на свое молодое, густо раскрашенное лицо:
– Исида молчит, говорит, не время еще знать. Но дочь ваша была творческим человеком, любила цветы, любила приносить другим радость.
Валерия уже знала, какие фото Ваня решил показать во время этих слов: красно-зеленые торты, испеченные Викторией, снимок с последнего дня рождения ее мужа, скорее всего, что-то из семейного.
Клеопатра открыла глаза и спрятала амулетик в карман юбки.
– Спасибо, Евгения, – слишком празднично объявил Самир, – спасибо Исиде, хорошего вам дня!
Конкурсантка неуверенно улыбнулась. Ирина Васильевна и Анна тоже, но выглядели они откровенно разочарованными. Как же так, богиня решила, что еще не время знать, кто убил Викторию? Какая противная богиня, слов нет.
Зазвенел звонок. Камеры прекратили снимать. Лера провела Городкову в малый зал. Она села за столик и нервно постучала пальцами по деревянной поверхности.
– Как я? Ничего? – в ожидании моральной поддержки спросила девушка.
– Ничего, – кивнула Валерия, и пошла за вторым участником.
Раджешь, за пределами проекта носивший имя Артур Хабибулин, уже ожидал Донскую перед входом в студию. Еще раз звонок, двери открылись, будто в никуда, внутри помещения стоял романтичный сумрак. Артур с улыбкой взошел на платформу и присел, поставив на пол рядом с собой небольшую тканевую сумку.
– Здравствуйте, Раджешь, – вежливо произнес Самир, – сегодня у нас в гостях Анна и Ирина, они бы очень хотели знать, что произошло вот с этой девушкой, фото которой вы видите перед собой.
Артур, понимая важность ситуации, осторожно взял фото в руки. Хабибулин оказывал странный эффект на людей: всего 28 лет отроду, он казался мальчишкой в теле взрослого парня. От него редко слышались жалобы и упреки. На его загорелом лице будто застыло выражение
По словам Хабибулина, закончив факультет радиосистем, парень понял, что совершенно не хотел работать в данной сфере. Его заботила судьба человечества, борьба добра со злом, улучшение своего внутреннего «Я», избавление души от боли. Заняв у друзей деньги, Артур поехал в ту страну, где над данными вопросами тысячелетиями размышляли самые просвещенные умы нашего мира – в Индию. Парень путешествовал по ашрамам, беседовал с монахами, несколько месяцев подряд питался только шариком риса в день, провел целый год в пещере вместе с другими аскетами. И все ради поиска истины. Ведь истина – это такая штука, которая может быть найдена только в индийской пещере на рисовой диете.
И случилось чудо. День в день, через год после проживания в пещере, Артур, а теперь уже Раджешь (какой же Аскет выговорит слово «Артур») стал слышать голос самой Кали. Богини, которая чаще всего изображается с синей кожей, четырьмя руками и ожерельем из черепов на шее. Гнев ее ужасен для обычных людей, но к Артуру Хабибулину из Казани она благосклонна и время от времени отвлекается от своих божественных дел, чтобы ответить на его вопросы.
Раджешь посмотрел сначала на Анну, потом на Ирину Васильевну. Обе они с неприкрытым интересом наблюдали за парнем и рассматривали «бинди» (красную точку) на его лбу. Парень извлек из своей сумки несколько красных цветков и положил их по обе стороны фотографии Виктории – справа и слева. Затем достал тонюсенькую палочку благовония и поджег ее зажигалкой. Студия наполнилась запахом сандала.
Лере нравились появления Раджеша, потому что он всегда использовал сандал для своих ритуалов. Так уютно и приятно сделалось девушке, что она, закрыв глаза, сделала несколько больших вдохов. Надо будет спросить, где он покупает эти палочки, авось и домой себе прикупить, зажечь несколько во время принятия ванны. Лера открыла глаза и горько усмехнулась про себя. Если когда-нибудь у нее вообще будет возможность потратить целый час или два на принятие ванны…
– Ой, божечки, а что у него на лбу такое? – послышалась Клавдия Захаровна. – Что это у него красное такое, родимое пятно, как у Горбачева?
Зоя наклонилась к бабушке и что-то прошептала ей на ухо.
– Господи, как натуральный индус, бедняга, – закачала головой сердобольная бабулька, – в церковь ему надо, в нашу, русскую, православную, я хорошего батюшку знаю, ему поможет.
Артур закрыл глаза и немного замычал, иногда приговаривая «ом намах шивая», покачивая палочку благовония над снимком Виктории.
– Не вижу ее в мире живых. Ушла от нас, – наконец-то произнес Артур нараспев, как мантру, – но не по своей воле. Убили. Вижу ранения, ножевые. Не одно, а много, – парень сжал кулак на левой руке и положил его себе на грудь.