Сезон обольщения
Шрифт:
Гости толпились, занимая все просторное помещение. Большинство, как и предсказывала Сесилия, были в ярких струящихся накидках и таких же цветных шляпах или капюшонах. И абсолютно все скрывали свои лица. Здесь среди множества простых полумасок черного цвета или в тон костюма были и намного более замысловатые, чем маска Бекки: золотые, с росписью, расшитые драгоценными камнями. Люди стояли группами, говорили и смеялись. Шум в зале был очень сильный. О, конечно, все это вовсе не походило
Висящие по стенам подсвечники и огромные канделябры посередине зала давали много света, но комната вовсе не была ярко освещена. Бекки нашла ее даже темной и мрачноватой, скорее похожей на большую театральную ложу, чем на бальный зал. От толпы исходил терпкий запах разгоряченных тел. Слуги в строгих черно-белых костюмах и простых черных полумасках осторожно проскальзывали между многочисленными гостями, ловко пронося подносы с вином и шампанским. Сквозь звуки веселья Бекки различила музыку, доносившуюся откуда-то издалека. Сесилия сжала ей локоть:
— Ну что ж, давай поищем Джорджиану?
— Да как мы найдем ее в такой толпе?
Бекки не надеялась, что Сесилия расслышит ее голос сквозь этот шум, поэтому удивилась смешку подруги.
— Найдем, вот увидишь.
Хохочущая женщина в развевающемся плаще промчалась мимо них, едва не сбив Бекки с ног. Пока та пыталась восстановить равновесие, мимо пронесся распаленный погоней джентльмен в красно-коричневом домино.
— О Господи! — проворчала Бекки.
Сесилия заговорщически улыбнулась ей:
— О, это ведь только самое начало! Сама увидишь.
Бекки еще ни разу не была в центре такого бурного веселья, находила все это удручающим и послушно следовала за Сесилией. Они петляли в толпе, крепко держась за руки, чтобы не потеряться.
Вдруг Сесилия так резко остановилась, что Бекки чуть не врезалась ей в спину. Всего в нескольких фугах перед ними стоял мужчина — высокий, темноволосый, в черной полумаске, обрисовывавшей прямой римский нос, — и в упор смотрел на Сесилию.
— О, пропади ты пропадом! — выругалась та.
Сочные губы мужчины сложились в злодейскую улыбку, темные глаза так и горели — он явно узнал ее. Долго все трое глядели друг на друга, после чего мужчина шутливо поклонился Сесилии и вернулся к своей компании.
Подруга с облегчением выдохнула и, снова схватив Бекки за руку, потащила дальше.
— Ну не мило ли? — произнесла она с чувством, в котором звучал Неприкрытый сарказм. — Не правда ли, мило, что именно он как раз и узнал меня в этой маске?
— Да кто он? — спросила Бекки.
— О, я не посмею произнести его имя вслух в этой толпе. Все равно ты его не знаешь. Летом мы имели с ним отношения. Все уже кончено, но он так и не смирился. А вот и наша досточтимая хозяйка. Идем же, воздадим ей дань уважения.
Они приблизились к высокой, прекрасно сложенной даме в рыжем шелковом одеянии и такой же маске, отделанной рубинами. На голове у нее была шляпа с тульей никак не меньше двух футов и темно-бордовыми перьями на полях. Ничего удивительного, что она так легко нашлась — с ее ростом и этой неимоверной шляпой на голове она возвышалась над всеми остальными.
Дама обернулась к ним и широко улыбнулась красивым большим ртом. Искрящиеся глаза из-под маски внимательно оглядели подошедших леди, и Бекки вдруг поняла, что эта не знакомая ей женщина уже знает, кто она такая. Они обменялись реверансами.
— Добрый вечер, — произнесла хозяйка густым низким и чуть хрипловатым голосом.
— Добрый вечер, — отозвалась Сесилия. — Рада представить вам мою добрую подругу.
Темные глаза блеснули на Бекки.
— Добро пожаловать, дорогая.
— Благодарю вас, — ответила Бекки. Из-за того, что никто так и не назвал друг друга по имени, она была немного обескуражена.
Женщина сделала знак рукой — и перед ней моментально очутился поднос с шампанским. Хозяйка взяла бокал и вручила Бекки, второй протянула Сесилии, обращаясь к ней с вопросом:
— Ну что, вы уже видели графа, виконтесса?
— О нет, еще не видела.
— Тогда идемте, — сказала хозяйка, поманив подруг длинными, обтянутыми черным шелком перчаток пальцами. — Я вас представлю.
Граф оказался коротеньким лысым человечком, говорившим с сильным французским акцентом, и снова не было названо ни одного имени. Миссис Пьонше называла Бекки «леди», а Сесилию — «виконтесса». «Все это очень странно», — думала Бекки. Она заметила, как пялился французский граф на Сесилию и как плотоядно облизывался, когда они пошли от него прочь.
Миссис Пьонше представила их еще нескольким гостям. Бекки все время молчала; говорила, только если к ней обращались, тихо удивлялась костюмам и поведению окружающих. Это было совершенно непривычно — словно она очутилась в другом мире.
Наконец они с Сесилией нашли более-менее уединенное местечко, чтобы остановиться и поговорить. Искусно расписанные китайские ширмы красовались вдоль стен. Заглянув за одну из них, Бекки мгновенно отскочила прочь, и лицо ее запылало. На кушетке в алькове обнимались — причём обнимались весьма откровенно — мужчина и женщина. Рукава ее платья были низко спущены, обнажая обе груди почти целиком.
Увидев выражение лица подруги, Сесилия расхохоталась:
— Не говори ничего. Я знаю.