Сезон обольщения
Шрифт:
— Несмотря на то что Том ужасно разозлил меня своими требованиями, отчасти я его понимал. Я надеялся, что как-нибудь… если смогу достать эти деньги, то это ему как-то поможет, вправит мозги, сделает человеком, которым он был когда-то. — Он безрадостно рассмеялся. — Я думал, что наконец смогу оставить прошлое в прошлом. Глупец. Ведь есть только одно, что может оторвать меня от моего прошлого.
— И что же это?
Джек поглядел прямо в глаза герцогу:
— Бекки.
Калтон издал какой-то неопределенный гортанный звук:
— Тебя ищут.
—
— Ты поставил всех нас под удар, придя сегодня вечером в мой дом.
— Прости меня за это.
Герцог подался вперед, не моргая, не сводя пронзительного взгляда с Джека.
— Ребекка рассказала мне обо всем, что произошло между вами. — Он говорил очень медленно и внятно. — Она хочет выйти за тебя замуж.
Джек медленно кивнул:
— Я искренне надеюсь на это, сэр. Я тоже хочу на ней жениться. Тут ничего не изменилось с того самого момента, когда мы в первый раз встретились в этом же кабинете.
— Хочу сделать тебе предложение.
Джек удивился:
— Вот как?
— Оставь этот дом. Оставь мою сестру в покое, и я позабочусь о том, чтобы ты беспрепятственно уехал из Англии. Причем с полными карманами.
Джек так и замер.
— Нет.
Герцог высоко поднял голову:
— И даже сумму не хочешь узнать?
— Нет.
— Но это больше, чем приданое Ребекки.
Джек скрипнул зубами:
— Неужели после всего, что с нами случилось, ты думаешь, что мне нужны ее проклятые деньги? — Поднимаясь с места, он в отчаянии провел рукой по волосам. — Это просто черт знает что такое.
Сложив руки ладонями перед своим лицом, герцог откинулся на спинку кресла.
— Но это хорошее предложение.
Джек молча смотрел на него. Он был слишком разъярен, чтобы говорить, слишком потрясен, чтобы уверенно двигаться.
— Подумай хорошенько.
Джек хлопнул здоровой ладонью по столу и склонился к герцогу так близко, что их носы чуть не соприкоснулись.
— Я не собираюсь об этом думать. Я не хочу ни твоих проклятых денег, ни твоей проклятой свободы. Мне нужна Бекки.
Казалось, герцога ничуть не тронула эта вспышка Джека.
— Ты собираешься увезти ее от семьи. От тех, кто ее любит и хочет лишь одного — чтобы ей ничто не угрожало. С тобой же ее счастье, ее жизнь, ее благополучие будут под угрозой. Ну кто пожелает такой доли своей сестре?
— Ее счастье — это мой главный долг. Со мной она будет в безопасности.
— А разве ты сумел доказать, что тебе в этом можно верить? Ты ведь оскорбил ее ложью.
— И никогда не повторю этого, — проговорил Джек. — Даю тебе слово.
— Чего стоит твое слово?
— Это все, что у меня есть. Твоя сестра, несмотря на все случившееся, мне доверяет. И если она — все, чем мне суждено обладать, этого достаточно. Мне больше ничего не нужно.
— Хорошо. — Герцог выпрямился. Джек тоже. — Честно говоря, если то, что ты сказал сестре, правда, и что ты убил маркиза Хардауна, защищая женщину, то я не могу тебя винить. Благороден тот мужчина, который готов на все ради защиты слабого.
— Для Бекки я сделаю все, но никогда не назову себя благородным. Нельзя назвать благородным мужчиной того, кто женится ради приданого, которым затем собирается уплатить шантажисту.
— Сядь, Фултон.
Джек вернулся в кресло. Светло-голубые глаза герцога словно пришпилили его к месту.
— Ты не женился на Ребекке ради денег.
— Я не смог. Но собирался.
— Мм… Но я не поверю, что это была главная причина, почему ты ее добивался. — Калтон сцепил руки в замок и положил на стол. — Если бы в тебе не было ни капли совести, ты бы отказался от нее в тот же миг, когда она попросила время на раздумья, то есть тогда же, здесь, в этой же комнате. Ты бы стал ухаживать за кем-то еще, соблазнять другую, а то и придумал бы иной способ найти эти пятнадцать тысяч для своего старого дружка. Но ты так не поступил. Тебе моя сестра нужна не из-за денег.
Джек открыто посмотрел ему в глаза. Если бы он встретил Бекки тогда, когда у него над головой не нависали угрозы Тома Уортингема, то все равно нуждался бы в ней. Это было гораздо важнее, чем деньги. Где-то в глубине души Джек знал это всегда, с первой минуты их встречи.
Герцог снова вперился в Джека своими пронзительными глазами.
— Но любишь ли ты ее? Любишь ли так же сильно, как любил ту девушку, из-за которой убил марким?
Джек моргнул. Это было трудно объяснить. Он не говорил никогда плохо об Анне, но и не ставил ее на пьедестал. Он не мог допустить ничьей мысли, что Бекки менее дорога ему, чем Анна. Ведь это неправда.
— Анна была моей первой любовью… И всегда будет занимать свое место в моей памяти. Но Бекки — это здесь и сейчас. Она реальна. Она — моя жизнь.
Калтон даже отпрянул. Выглядел он потрясенно.
— Я отлично понимаю…
И вдруг Джек тоже понял. Ведь герцог любил Софию, нынешнюю леди Уэстклиф, с самой юности. И вот теперь нашел спутницу жизни в Кейт.
— Слушай, я, конечно, поступил неправильно, — сказал Джек. — Ты не можешь желать, чтобы в твоей семье появился мерзавец, преступник, лжец. Но я люблю твою сестру. И снова прошу сделать мне честь — разрешить стать ее мужем. А та ложь, в которую я влип… Мне она самому отозвалась, причем не только физически. — Джек указал на подвязанную руку. — Я себе никогда не прошу, что врал Бекки. Что оскорбил ее. — Он снова вздохнул. — Но видит Бог, я всю оставшуюся жизнь буду жить так, чтобы быть ее достойным.
Помедлив, Калтон сказал:
— Но не в Англии.
— Увы, нет. Жизнь в Англии… Я так хотел этого. Я пытался. Но видно, не судьба.
— Ты должен исчезнуть, прежде чем властям станет известно, что ты был здесь.
— Да.
— И куда ты направишься?
Джек посмотрел в сторону, потом — снова на герцога, прямо в глаза.
— Я взял на себя смелость подготовить нашу поездку в Америку под вымышленным именем. Корабль уходит на следующей неделе из Портсмута.