Сезон охоты на кротов
Шрифт:
– Ты опять все проспал, охранник, – Бунька сладко зевнул, сел и посмотрел через свое плечо на кровать хозяина. Антон догадался: безобразник опять спал не на месте. Подхватив лабрадора под нижнюю челюсть, заглянул в глаза: – Если постель помята, не дам косточку.
Лабрадор округлил карие глаза, жалобно вздохнул и, улыбнувшись, постарался лизнуть в щеку. Антон увернулся, отодвинул собаку. Прошел по квартире дальше. Бунька, всегда очень чувствительный к семейной беде, вел себя как обычно. От сердца почти отпустило – неужели показалось?
Дверь в комнату сына распахнулась. «Рано обрадовался», – сразу понял Антон, только взглянув на сына.
– И когда ты мне об этом собирался сказать? – без приветствия бросил тот.
Бунька навострил уши, насторожился, прилег на передние лапы смешно оттопырив зад.
– О чем? – Антон стянул с плеч пальто, сбросил туфли. Он направился в прихожую, чтобы разместить все по местам.
– Не смей от меня уходить! – взвизгнул Денис у него за спиной. У парня началась ломка голоса, и он изменялся в самый неподходящий момент. Вот как сейчас.
Антон уже понял, что бури не избежать, и то, о чем болело в предчувствии сердце, сейчас неминуемо произойдет. И эта неминуемость и неотвратимость как-то успокаивали. «Зато жив и здоров», – привычный разум сразу подкинул что-то положительное в качестве компенсации разгорающегося конфликта.
Бунька, подхватившись, побежал за хозяином. Антон с сочувствием посмотрел на пса: «Нет, дружище, буря не миновала, все только начинается», – и потрепал лабрадора по холке. Обошел вдоль стены:
– Я не ухожу, я убираю вещи на место… – сообщил безмятежно.
Он пристроил пальто на вешалку, ботинки – в обувницу, и вернулся в холл. Лабрадор задержался у входа, намекая, что уже готов к прогулке, но поняв, что хозяева ничего подобного не планировали, рухнул на пол и громко клацнул зубами.
– В чем проблема, сын? – Антон направился в спальню, на ходу расстегивая рубашку и расслабляя узел галстука. Пиджак ловко повесил в шкаф, рубашку бросил на кровать, отметив четыре вмятины на одеяле и шерсть на подушке. Бунька, заглянув было за ним в спальню, но поймал осуждающий взгляд хозяина и деловито лег на свою лежанку.
Денис появился в дверях, Антон отметил, что парень не на шутку взбешен – глаза горят, на бледных щеках алый румянец, будто при гриппе. Спросил озабоченно:
– Ты нормально себя чувствуешь?
– Нет… – Сын выдохнул. Активировав экран сотового, сунул его под нос отцу. Антона будто ледяной водой окатило – на фото были он и Тори, мило беседовавшие у его машины. Это было вчера, они снова встречались во время обеда, Тори поделилась информацией по спектаклю, принесла перечень необходимых костюмов и инвентаря. Кое-что было снабжено рисунками на вырванном из тетради клетчатом листе. Он ведь обещал помочь с костюмами, вот и огребался теперь. Но на фото они с Викторией выглядели так, будто у них роман.
«А у нас нет?» – спросил себя и тут же одернул – нет, конечно. Просто деловые отношения, общий проект. Ракурс был такой,
Антон поймал себя на мысли, что с удовольствием разглядывает Викторию – на фото солнце подсвечивало ее волосы, добавляя им рыжину, ей это шло. Интеллигентная, интересная девушка, увлеченная.
– Молчишь?! – Денис выдернул его из раздумий, перелистнул кадр в галерее – там снова Антон и Тори, только теперь в кафе, голова к голове. Фото сделано с улицы. И снова выглядело так, будто о чем-то мило воркуют. Разве что не целуются.
Илантьев посмотрел на сына:
– Ты за мной следишь?
Денис вспыхнул:
– И это все, что ты мне хочешь сказать?! – голос парня снова изменил ему и сорвался на визг.
Антон взял с полки футболку, натянул ее через голову. Он пытался понять, на сколько неправильно это все могло выглядеть – их общение с Тори. Дело в том, что ему и в голову не пришло, что могут быть какие-то разнотолки – да и в конце концов, не в средневековье же живем! Поэтому свой ответ он начал именно с этого:
– Я многое могу сказать, но сперва хочу напомнить, что я взрослый человек, и вовсе не обязан перед тобой отчитываться с кем и когда встречаюсь. – Он посмотрел на сына, добавив: – И по какому поводу.
У парня окаменело лицо – не такой ответ он ожидал.
– Так у тебя с ней роман? С Торпедой? – Денис презрительно прищурился. – То-то я думаю, что за фигня с этой библионочью, а ты просто придумал способ склеить новую подружку…
Антон как раз переодевал брюки, менял на домашние джинсы. Услышав прозвище Виктории замер.
– «Торпедой»? Это ты о Виктории? – он развернулся. – Сын, мне не нравится, когда ты в таком тоне отзываешься о взрослых. Что за прозвища?
– Да мне пофиг, что там тебе нравится, а что нет! – вспылил сын. И бросил обидное: – Кобель ты, вот ты кто! Я думал все, Ольга сдохла, угомонишься. К матери вернешься. Зачем еще в эту дыру возвращаться, как не за этим?! Терпел эту идиотскую школу, эти идиотские закидоны твои, ждал, когда же ты объявишь о своем намерении. Дождался…
Он говорил так осознанно, так зло, что Антон сперва остолбенел – он не знал, что его сын может так говорить и думать.
– Денис, ты что такое говоришь? При чем здесь Ирина… Как тебе не стыдно.
– Это мне стыдно?! – опять взвизгнул сын. – Это тебе должно быть стыдно, без бабы и дня прожить не можешь. Только одну на кладбище спровадил, уже новую в постель тащишь!
Антон размахнулся и ударил.
Пощечина получилась звонкой, будто треснувшее зеркало. Они стояли с сыном по разную сторону этой трещины, и не дышали. Один – схватившись за полыхавшую огнем щеку. Другой – чувствуя, как отсыхает ладонь, ударившая – впервые – сына.