Сезон охоты на кротов
Шрифт:
– А у вас камеры внутри зала стоял?
– Да, конечно, – охотно сообщила девушка, в одно мгновение поняв, что Руслан стал более интересен для следователя. Безотчетное чувство конкуренции заставило ее добавить: – Да, я тоже запомнила этого парня. Компания что-то говорила про байки. Кажется, этот парень был байкером.
«Черт», – мысленно выругался Обухов, о байке он не подумал. Как и о самокатах и прочей мелкой ерунде, снующей там и тут по дорогам столицы.
– Они рассчитались картой или наличными? – спросил и замер в ожидании, словно от ответа
Руслан кивнул:
– Картой. Расплачивался парень, тот что постарше. Примерно в полночь… три тысячи семьсот двадцать рублей.
Обухов удивился:
– Так точно помните?
Парень широко улыбнулся:
– Это профессиональное!
– У нас же от суммы чека чаевые рассчитываются, – пояснила девушка.
«Как здорово иметь дело с профессионалами», – отметил про себя Обухов.
Он отошел от «Коти-Ки», развернул распечатку с кассового терминала, почти мгновенно найдя сумму три тысячи семьсот двадцать рублей, проведенную в три минуты первого.
Гаврила Иванович набрал номер:
– Нужно найти фамилию-имя-отчество и место регистрации пользователя карты.
– Костю? Костю убили? – Илантьев вывернул руль и припарковался. Рядом гудели авто, кто-то крутил у виска и беззвучно матерился сквозь закрытое окно. – Ты откуда это знаешь?
– По телеку увидел… Только что.
– Может, это не тот Костя Юрьев?
– Не гони. Я Филе позвонил, он подтвердил, что уже три дня как.
Филя – Филипп Сосновский – зам Юрьева, он не мог ошибиться.
– Черт…
Илантьев шумно выдохнул и вытер разом вспотевших лоб.
Смерть Юрьева – это плохо. Илантьев в памяти восстанавливал все последние договоренности с бывшим партнером по бизнесу. Если Костя все сделал, как они оговорили. То проблем не будет, а если нет…
– Черт, – он снова повторил. – Так… Жека, скажи юристам, пусть проверят по базе юрлиц, закрыто ли «Аллюр-строй» и «Сегмент-монтаж».
– Ты че, Тох, думаешь… – Жека осекся. – Понял, сейчас дам задачу. Кого лучше подключить? Марину или Федотова?
Марина была замом Илантьева по правовым вопросам. Федотов – штатный юрист.
– Марину введи в курс дела.
Марина – не местная, приехала в город из Владивостока, и пока не успела обрасти знакомыми. Он ей доверял больше, чем пронырливому Федотову.
Глава 8. Бывшая жена
Москва, вторник
Обухов ожидал истерику и слезы – вдова Юрьева по телефону, когда он назначал ей встречу, едва держалась: тяжело и отрывисто дышала, всхлипывала, говорила упадническим тоном, то и дело срываясь на визг.
Обухов прогнал от себя навязчивую мысль – чаще всего такая нарочитая скорбь говорит о причастности к убийству, но одного взгляда на женщину ему хватило, чтобы окончательно отказаться от этой версии. Алла Игоревна оказалась женщиной дородной и отечной, с рыхлой кожей, не знавшей дорогих косметологических процедур. Волосы, пережженные гидроперидом, торчали на висках, словно пакля, а сквозь глубокие залысины просвечивала красноватая кожа головы. Мужчине стало ясно, что отрывистая речь и тон вдовы Юрьева, были, скорее всего, вызваны не душевными переживаниями, а хронической болезнью. Женщина не выглядела заплаканной, не давила из себя слезу и не демонстрировала горе, хоть и дышала так же одышливо. «Гипертоник», – догадался Обухов.
– Проходите, – Алла Игоревна посторонилась, пропуская мужчину внутрь квартиры. – Хорошо, что позвонили перед приходом, не люблю сюрпризы.
«Оно и понятно», – Обухов огляделся. Квартира, имевшая когда-то стильный дизайнерский ремонт, сейчас выглядела старомодно и уныло: потемневшие обои, кисловатый запах скопившейся в раковине посуды и давно не стиранные портьеры. Жилище требовало обновления и хозяйского внимания: вещи были разбросаны, на кухонном столе стыдливо замерли грязные кружки в окружении тарелок с остатками еды, засохшим хлебом и недоеденным салатом.
– Сестра недавно ушла, – сообщила женщина, поймав удивленный взгляд следователя и прикрывая дверь в кухню, – проведывала меня. Я с этой погодой чертовой, магнитными бурями и вспышками на Солнце измаялась – давление зашкаливает, пульс…
Она оправила домашний костюм, тоже изрядно поношенный и не слишком свежий, махнула рукой и направилась в гостиную, приглашая Обухова последовать за ней. «Смерть мужа в качестве причин для высокого давления не названа, – отметил он про себя, усмехнувшись. В памяти всплыла известная фраза из кинофильма «Покровские ворота»: «Высокие, высокие отношения!». Он прошел следом за хозяйкой в гостиную, сел на предложенное кресло у стены. Алла Игоревна села напротив, подобрала ноги под себя.
– Мои соболезнования в связи со смертью вашего мужа, – начал Обухов с привычной в таких случаях фразы.
Вдова отмахнулась:
– Да уж какие соболезнования. Кобелина он… – Она вздохнула. Поймав недоумение на лице следователя, пояснила: – Мы с Костей уже несколько лет как не живем вместе. Он же все по бабам шлялся, с каждым разом все моложе да моложе брал, стыдоба. Уже на девочек восемнадцатилетних заглядывался.
Следователь нарисовал в блокноте пометку «ревность», после следующей реплики вдовы добавил к ней пометку «банкротство».
– Просрал весь бизнес, вот эта квартира, – она обвела траурным жестом зал, – это все, что у меня осталось. И то благодаря тому, что на мою мать была записана, ко мне по наследству и отошла. А то б и ее прибрал, урод.
– Прибрал? Вы хотите сказать, он отбирал какие-то вещи у вас? – Обухов решил, что это может быть мотивом. – В связи с чем?
Женщина рассмеялась:
– Так знамо дело, для бизнеса! Нормальные мужики все в дом несут, а этот – из дома. Как фирму свою треклятую открыл, из дома и компьютер утащил, и принтер, и шкафы книжные, и чайник с микроволновкой – уют для своих сотрудников… Ох уж я и плакала, ох и кричала. Все без толку…