Сезон охоты на ментов
Шрифт:
– По предъявленной мне фотографии я опознал прооперированную мною Елену Каузину. У нее была восстановлена ранее утраченная девственная плева, – вслух прочитал Калитов. – Верно, именно так.
– И число поставьте, – добавила Лиза.
Быстренько, ради приличия, попив чайку, с объяснительной Калитова на руках следователи помчались обратно к Каузиной.
Пробуждения Ленки ждали еще с час, терзаясь бездействием.
– Да проснись! Проснись! – Лизка бесцеремонно лепила пощечины, и голова Каузиной моталась по подушке. Наконец, застонав, Ленка разлепила тяжелые веки.
– Что-о-о?
– Вставай, иуда!
– Ты что, сдурела! – подскочила Каузина, приходя в себя. Заметив Геннадия,
– Елена, ты давно сотрудничаешь с преступниками? – присел на стул перед диваном Геннадий.
– Что?! – перепугалась Каузина, побелев как мел.
– Тебя видели на вилле Ондатра, ты там деньги получала. Вот показания доктора Калитова.
– Что?! Нет! – Ленка вдруг заморгала и разрыдалась, уткнувшись в кулак.
Геннадий растерялся – эта милая девушка была шпионкой криминала, и вдруг так легко «раскололась» и рыдает, словно ребенок. Как себя вести? Орать на нее, тоже бить по щекам, как Одоева? Что делать?
– Ты на службе у Ондатра? – спросил Геннадий.
– Да, – выдохнула Каузина. Капельки слез застыли на щеках.
– Почему?
– Он спас меня, оплатил учебу в институте…
– И все эти годы ты работала на него?
– Да, да! – И Лена спрятала лицо в колени.
Геннадий помолчал в нерешительности, но потом взял себя в руки – Каузина враг, надо вести себя жестко, и заговорил ровным голосом:
– Тебе придется искать другую работу. Это самое хорошее, что тебя ожидает. А плохое – ты можешь попасть в тюрьму. Твои действия определяются, как коррумпированность и участие в преступном сообществе.
Ленка рыдала от всей души. Геннадий смотрел на нее и удивлялся: никогда бы не подумал, что она связана с ворами. Они ее спасли от чего-то, скорее всего, от какой-то глупости, определили в институт через своих людей, платили за учебу – готовили с самого начала, словно лазутчика в стан врага.
Одоева принесла Ленке воды. Та выпила, немного успокоилась.
– Я уволюсь сама. Не выдавайте меня.
– Хорошо. – Геннадий рассчитывал именно на такой поворот. Он не желал, чтобы Каузину трепали на дисциплинарной комиссии – зачем? Ее вовремя разоблачили. Сейчас более выгодно, чтобы воры не знали о «провале» Каузиной. – Будем сотрудничать. Ты не скажешь Ондатру, что я копаю под него и Игошина, а я позволю тебе потихоньку уволиться и уехать.
– Нет. Не могу. – Каузина вдруг замотала головой и опять заплакала.
– Почему?
– Мне не позволят уйти из органов. Как я объясню? Меня так долго внедряли.
– Объяснять ничего не придется – Ондатра и его бригаду мы посадим, а ты уедешь куда-нибудь.
– На какие средства?
– Продашь машину, – сказала Лиза. – Речь идет о твоей жизни – или ты уедешь, или тебя убьют твои «друзья».
– Господи, как мне плохо, – шептала Каузина. – Куда я поеду? Меня они всюду найдут… И вообще, я Урюпина люблю. А-а! Все кончено. Никуда я не поеду… Пусть лучше меня убьют.
Одоева присела на край дивана.
– Как ты попалась этим ублюдкам?
– Молодая была, дурная. Еще девчонкой меня уговорил один гад поехать в Турцию работать танцовщицей. Мне было пятнадцать лет. Жила я у тетки-пьяницы, вдали от родителей – приехала поступать в техникум, не поступила, подала документы в местную школу, чтобы домой в деревню не возвращаться. Писала родителям, что в техникуме учусь, тетке тоже врала. Подумала, съездить в Турцию – это выход. Вернусь через два года с деньгами. У кого деньги – тот и прав, буду независимая. Мне сделали липовый паспорт, прибавили возраст, вывезли в Стамбул. И сразу продали толстому кабану-греку. Он лишил меня невинности и отвез в горную деревушку. Там жила два года. У центральной дороги стояла харчевня; шоферы-дальнобойщики
Потом хозяин повез нас к морю, и еще год я работала в курортном городке. Он сдал нас в аренду – развлекали гостей на яхтах. Однажды гуляла наша братва. Один из них, Ондатр, мало пил, все расспрашивал меня: почему я здесь, как попала сюда, и всякое такое. Вдруг решил меня выкупить. Так я вернулась в Россию. Мне было восемнадцать лет. Ондатр определил меня в школу милиции, и все годы, пока училась, содержал, опекал, помогал во всем. После распределилась в ваше управление – тоже не обошлось без Ондатра. Здесь познакомилась с Колей Урюпиным, влюбилась и очень боялась, что он оттолкнет меня, если обо всем узнает. Ондатр заплатил – меня прооперировали, я – снова стала девственницей и невестой Коли. Несколько дней назад к Ондатру приехал один «смотрящий» – важная фигура. Ондатр попросил отдаться этому человеку – я же была девственница. «Смотрящий» оценил старания Ондатра – они договорились, о чем хотел Ондатр. Тогда меня и видели на вилле. Ондатр за ту услугу дал мне тысячу евро. Я опять прооперировалась у Калитова. Как видите, я целиком в руках Ондатра, никуда мне от него не деться.
– Не все так страшно. Ондатр тебя выкупил, потому что уже имел план «сделать» своего мента. Вот и поехал в Турцию, высматривал, кто сможет подойти, – там все девки в безвыходном положении, он искал самую покладистую, но достаточно умную, и нашел тебя.
– Может, и так, – вздохнула Каузина. – Дальше-то что?
– Ничего. Будешь извещать Ондатра, о чем я скажу, – сказал Геннадий. – Кстати, зачем ему нужен Игошин?
– Не знаю. Мне велели следить, чтобы вы не копали его дело.
– Где мне найти Сашу Семенова?
– Не знаю такого.
– Может, по-настоящему он не Семенов – молоденький такой, играет роль предпринимателя – у него «БМВ», номер – три шестерки.
– Не сталкивалась, хотя «БМВ» пару раз видела на вилле Ондатра.
– Ясно, – посмотрел на Одоеву Геннадий. – Поехали?
– Она не сбежит? – зло спросила Лиза – в отличие от Геннадия предательство Ленки ее взбесило.
– Самый лучший вариант для нее – соблюсти наш дружеский договор. Поехали, Лиза.
Андрею Андреевичу не спалось после жесткого правдивого разговора с сыном. Сейчас в сторону компьютера, который еще недавно казался самой важной и нужной машиной, смотреть не хотелось. Все рухнуло в одночасье. И даже важная информация, которую он вспомнил, – о следах крови Нуретовой на сиденье машины, о номере автомобиля, о девушке, помощнице Геннадия, работавшей на воров, – не могла изменить ситуации, вернуть все в стабильное русло. Нет Зии Нуретовой. Нет такого существа на планете Земля, ее убили, теперь это мерзлое мясо в милицейском морге. Нет контракта на книги, которые собирался написать Андрей Андреевич. А ведь для него это жизнь – написание слов, укладываемых, словно кирпичики, в текст. Поверил, что вернулось прошлое, когда писал и верил, что написанное будет востребовано, пусть даже такое написанное, нечто извращенное – историческая эротика, но… Оказалось, он никому не нужен. Он – такое же, как убитая Зия, звено в цепи, которой воры стягивают Геннадию горло, лишая кислорода. Ситуация безвыходная… Если Геннадий выдаст ворам их подельника Игошина, он лишится работы из-за «прокола», а может быть, и осужден, обвиненный в связях с криминалом. А Ондатр, взгляд которого каждый раз холодил сердце Андрея Андреевича, стоило только вспомнить эти пустые жестокие глаза, получив свое, все равно выпустил бы в свет сфабрикованную информацию об Андрее Андреевиче и Зие, чтобы погубить семью мента.