Сезон охоты на ведьм
Шрифт:
Забыв осторожность, Вадим со всей приобретённой быстротой метнулся наперерез, кляня отстающие мышцы – им не хватало мощности для таких темпов. Конечно, он опоздал: чудище успело к серку раньше и, взгромоздясь на ногу будто на столб, тремя прочими конечностями готовилось добить беднягу, распластанного по стене. Но и ему не хватило мига. В последнем броске Вадим вытянулся в струнку, а «шаро-молния» словно взорвалась в его груди, жгуче прошелестев по рукам, и с разгона выплеснулась в мечи. Будто пущенные катапультой, они устремились вперёд, рвясь из ладоней, и вонзились Мстителю в бок. С рёвом тот осел на вторую ногу и развернулся, выворачивая у Вадима мечи. А занесённые для атаки лапы ударили в новую цель.
Время остановилось. Медленно отстраняясь, Вадим глядел на летящие к нему конечности, мощью и толщиной похожие на паровозные шатуны, вдобавок увенчанные десятком смертоносных крюков, и лихорадочно повторял: этого не может быть!.. только не со мной… Нет!..
Удар настиг его точно взрыв, расплескав боль по всему телу и отшвырнув далеко прочь, будто матерчатую куклу. Кажется, из продавленной груди выдохнулся крик, постыдно жалкий. Сквозь захлестнувшую глаза пелену Вадиму почудилась юркая фигурка, отчаянно метнувшаяся чудищу в ноги. Но тот лишь наступил на малышку всей тяжестью, и Вадима окатило новой мучительной волной – даже валом, на котором его бессильное тело дёргалось, словно в припадке. А исполин уже наклонялся, протягивая к Юле лапищу, словно готовился разорвать её пополам.
Превозмогая слабость, Вадим катанулся вперёд, почти вслепую рубанул перед собою мечом, вложив в усилие остатки магического «огня»: не для себя ведь – для Юльки! Наверно, помогло то, что ополоумевший от голода монстр видел лишь вожделенную девичью плоть, сфокусировав на ней взгляд; может, наитие сработало, – но Вадим не только дотянулся до его запястья, а угодил по единственному месту, где лезвие не встретило ничего, кроме связок и хрящей. Даже сквозь это клинок прорвался с трудом, однако прорвался. Вадим словно куриную ножку рассёк – точно по суставу.
Рушась на камень, он успел заметить, как отпала когтистая кисть, провожаемая хлещущей кровяной струёй, и как сбоку на монстра бросилась рычащая тень, единым взмахом вонзив в него оба меча. Затем Вадима поддело лапой, взмывшей со смятой фигурки, – и он пушинкой взлетел в воздух, цепляясь за громадную ступню. Помогло ли это завалить Зверя, Вадим не увидел, потому что встреча с потолком вышибла из тела последние крохи сознания и милосердная тьма растворила страдальца в себе, погасив боль.
Кажется, сквозь сгущающийся мрак к нему прорвалась вспышка, но было ли это в прежней реальности или так его встретила вечность? Затем ему почудился детский плач, испуганный и горестный. И хотя мысли Вадима уже ворочались медленно и трудно, будто плавали в свинцовом тумане, он удивился: кому рыдать здесь? Юльки-то больше нет… нет… Или то оплакивали Мстителя его жертвы? Бред!.. И этой своей оценке Вадим тоже удивился – ещё одним слоем гаснущего рассудка. Что за странная судьба: сохранять отстранённость даже на пресловутом одре!..
Когда в глазах снова забрезжило, первой Вадим ощутил боль, словно бы в грудные пласты вогнали десяток раскалённых прутьев, едва не прорвавшись за рёбра, и по всей спине тесали камни, и затылок налили свинцом, – прочее наблюдалось сплошным саднящим фоном. Затем Вадим почувствовал отвратную слабость, какой не помнил в жизни, а перед глазами плыло и качалось, будто он угодил в шторм, – Вадим даже не решился бы сесть при таких выкрутасах предавшего тела.
Впрочем, он как раз сидел и довольно прочно, прислонившись (или прислонённый) спиной к стене. Вокруг был тот же сумрак и те же голые стены с протянутыми поверху кабелями, а рядом терпеливо ждала Кира, экипированная по всей форме. Между её колен помещался станковый плазмомёт, наверняка заимствованный у «ворона». Массивный ствол девушка направляла то в одну, то в другую сторону тоннеля: зависело от того, где ей чудились шорохи, – но вот как она дотащила сюда батареи? Неподалёку распластался обезглавленный труп (с трудом поведя глазами, Вадим обнаружил и голову, вполне человечью), в сторонке валялась пара обугленных щетинистых туш. Больше в тоннеле не виделось никого. И не ощущалось. Тишина – мёртвая.
С трудом разомкнув уста, Вадим просипел:
– А дэ… Юля?
Кира метнула на него внимательный взгляд.
– Гляди-ка, живой! – констатировала хладнокровно. – А поначалу ведь не дышал.
– Где? – повторил он упрямо.
– Понятия не имею, – ответила девушка. – Я поспела только к разбору шляп, на чуть опередив милых зверят. Судя по этому, – она кивнула на труп, – чудище её уволокло. Только зачем оно раздело вашего приятеля – доспехи, что ли, приглянулись? И почему не тронуло тебя?
– Кто плак… плакал?
Вадим уставился на неё так, будто пытался заглянуть под инфракрасные очки. Не глядя на него, Кира покрутила возле виска пальцем: мол, сам разбирайся со своим бредом.
Хрипя и цепляясь за стену, Вадим стал подниматься. Проклятое тело едва слушалось, будто ко всем бедам ему перешибли хребет. Он весил сейчас впятеро против обычного и вставал словно бы с полутонной на плечах. («Первый раз, что ли, – давай!..») От боли Вадим старался отстраниться, насколько возможно. Однако в висках пульсировало с такой силой, будто колотили в тамтам.
– Чем-то помочь? – поинтересовалась Кира. – Ты не стесняйся, инвалид!
– Запаску не прихватила? – проворчал Вадим. – Мне бы ноги поменять.
В нынешнем состоянии он не чувствовал ни удивления, ни благодарности, что девушка всё же пришла за ним, не убоявшись кошмара здешних ночей (не говоря о крысах), и не бросила сразу, хотя Вадим казался мёртвым. А заодно он не испытывал настоящего горя – пока. Будет ещё время навыться, укрывшись от всех, разбить кулаки о стену… даже голову. Но не сейчас – позже, позже… До утра ещё далеко.
По стеночке Вадим засеменил к трупу, вжимаясь в камень при особенно сильных наплывах головокружения. Что ж это такое, господи! – сердился он. Это не моё тело – моё б не стало так подводить… меня подменили!
– Может, тебе принести эту голову? – заботливо предложила девушка. – Зачем так напрягаться?
– Оставь, ради Христа, – буркнул Вадим брюзгливо и кивнул вдоль тоннеля: – Вон ещё крыса!
Крутанув лучемётом, Кира всадила в мелькнувшую тварь скупую молнию, уложив рядом с товарками. Тут же проверила оставшийся заряд.
– На пяток плюх ещё хватит, – сообщила она. – А что потом?
Вадим чуть не ляпнул: «Суп с котом», – благо в тему. Но смолчал, дошлёпал-таки до покойника, осмотрел с пристрастием. Судя по массивам мышц и могучему костяку, это и вправду был серк, только не тот, не Юлькин. В груди и боках зияли развороченные раны, ноги обожжены, правая кисть отсечена напрочь. Черты мёртвого лица резки, грубы, зрелы. Этот самец заматерел давно и приручению вряд ли бы поддался – во всяком случае, такому.