Сезон охоты

Алешина Светлана

— В чем? В том, что это действительно ограбление, или в том, что ради того, чтобы украсть несколько ценных вещей, Люся отважилась на убийство?

— Да ты прямо Шерлок Холмс: все раскладываешь по полочкам, — усмехнулась я.

— Есть у кого учиться, — намекающе заявила Маринка.

— Не верится мне, что это она перерезала Коромыслову горло. Она прекрасно знала, что множество людей видели, как Миша уводил ее из клуба. Зачем ей так рисковать? И почему она оставила свои вещи в Мишиной квартире?

— Я же сказала, растерялась,

обалдела, когда увидела Мишку убитым, — не сдавалась Маринка.

— Налицо противоречие, — спокойно возразила я, — если, как ты говоришь, она перерезала ему глотку, причем сделала это сознательно, то эта ее предумышленность не вяжется с ее «растерянностью», пребывая в каковой она забыла в Мишкиной ванной трусы свои, да простится мне этот натурализм, и флакон духов. Если же это не она убила Коромыслова, то напрашивается вопрос, кто? И опять же почему в его квартире оказались ее вещи? Какова вообще ее роль во всей этой истории?

— А вот это мы и должны выяснить, — деловито подытожила Маринка.

Виктор остановил машину. По тротуару в своей обычной разбитной манере прогуливались проститутки. Они стреляли глазами по окнам проезжающего автотранспорта, переговаривались, сопровождая реплики вульгарным хохотом, демонстрировали кричащие туалеты, имевшие целью привлечь внимание.

Некоторые только вымученно улыбались и зябко поводили плечами. Возле чугунной ограды, в глубине тротуара, я заметила Светлану. Она стояла в обществе двух девушек, одетых в короткие шубки из крашенного в яркие цвета песца. В свете фонаря были видны их наштукатуренные лица со следами разочарования и скуки. Все курили. Света делала это с подчеркнуто независимым видом. Хлопнув дверцей, я направилась к этой «теплой» компашке. Девицы видели меня впервые — когда я разговаривала в прошлый раз со Светой, они отсутствовали. То ли с миссией выезжали, то ли еще до места работы не добрались. Они с любопытством уставились на меня, Света же сделала сердитое лицо.

— Я от Ямпольской, — сходу начала я, — ее там нет. Она со вчерашнего дня домой не возвращалась.

— А я-то тут при чем? — огрызнулась Света.

— Ты сказала, что видела, как она уехала на «Вольво».

— Ну и что? — вяло отозвалась она и зевнула.

— Того мужчину, который с ней разговаривал, описать можешь?

Я достала из сумки кошелек, а из него — сотенную купюру. Взгляды Светиных подружек сделались еще более заинтересованными.

— Расследование, что ли, какое? — догадалась одна из них, курносая блондинка.

— Ага, — пошловато усмехнулась Света, издавая языком такой звук, словно выковыривала клочок мяса из кариесного зуба, — расследование. Только я в эти игры не играю, — насупилась она, — какой хрен мне себя подставлять?

Я «злонамеренно» шелестнула купюрой. Но Света, похоже, отказывалась рисковать за сотенную или просто набивала себе цену, рисуясь перед подругами. Я присовокупила к сотенной еще одну такую же купюру.

— Здоровый такой, волосы черные,

глаза тоже, так ниче мужик, симпатичный, лет тридцати пяти, нос крупный, но не такой чтоб картошкой или…

— С горбинкой? — помогла я.

— Ага, — Света мотнула своей упрямой головой, — только лицо какое-то недоброе, хмурое какое-то. Рот неприятный. Вот такой, — Света сделала кислую мину, опустив углы рта, — и говорил резко так, с наездом. Только когда Людка его осадила немного, начал уговаривать. Сто баксов обещал.

— А одет во что?

— В плащ кожаный, тоже черный, ха-ха, — развязно продолжила Света, — пахло от него этой, как его…

— «Уан мэн шоу», — назвала я распространенную марку мужского парфюма.

— Не-е, — пренебрежительно отозвалась Света, — «Фаренгейтом» несло. Это покруче, — с достоинством добавила она.

— Согласна, — дружелюбно улыбнулась я, — еще что-нибудь добавить можешь?

— Не-а, — ее рука инстинктивно потянулась за деньгами, — да, то есть могу, — вспомнила она, — если ты добавишь.

Я достала еще пятьдесят рублей. Света разочарованно вздохнула, но, видно, согласилась дополнить данную мне информацию за столь незначительную сумму.

— Говорил еще, что дяди крутые будут, и если Люська все как следует сделает, заработает никак не меньше трехсот гринов.

Света на миг задумалась.

— Это все?

— Все.

— Раньше ты этого дядечку не видела? — на всякий случай спросила я.

— Видела, — был ответ.

— Где, если не секрет?

— Секреты продаются и покупаются, — хитро улыбнулась она.

Я достала еще пятьдесят рубликов.

— Не-е, так дело не пойдет. — Света пренебрежительно выпятила губы и, словно соскучившись, завертелась на каблуках.

Я уступила, как говорится, просьбам трудящихся и выудила из кошелька еще полсотни.

— Другое дело, — довольно улыбнулась Света, — в баньке одной видела. Я туда не отсюда попала. Тогда я еще этой чернухой не занималась. Подружка одна предложила съездить в сауну с крутыми дядями. Вот мы и поехали.

Света замолчала.

— Ну и… — попробовала я ее подтолкнуть.

— Ну и… — в тон мне сказала она и сделала характерный жест большим и указательным пальцем, намекая на деньги.

Я покорно достала сотку, но спрятала обратно в кошелек пятидесятирублевку. Вот ведь цыганская порода: вымогает и вымогает!

— Там я его и встретила. А дяди, как видно, шишки были, — не без гордости сообщила Света.

— Чиновники, управленцы, бизнесмены?

— Да, да, чиновники важные. Что-то о бюджете трепались. Как бы его так крутануть, чтобы себе в копилки что-нибудь ссыпать. Только этот чернявый вроде как при них был. В разговоры ихние не лез, но все старался в рожу заглянуть, словно лизнуть собирался…

Она выразительно посмотрела на меня. Я молча расплатилась со Светой, полагая, что больше никакой ценной для меня информацией она не обладает, и вернулась в машину.