Сезон разводов
Шрифт:
– Хватит со мной финтить, Шелби! Я не желаю, чтобы вы с Питом работали на одной картине. Понятно тебе?
– Я этого не сделаю, Линк.
– Еще как сделаешь! – рявкнул он.
– Нет, не сделаю. И перестань диктовать мне, как себя вести.
– Пошла ты знаешь куда, Шелби! Если не послушаешься, то я с тобой разведусь. Ясно?
Шелби вдруг охватило странное спокойствие. Как будто она стояла в эпицентре бури. Сознание внезапно прояснилось. Линк – отрезанный ломоть, и она не в силах его изменить. Пора прекратить эти тщетные
– И пожалуйста. Если хочешь.
– Еще как хочу! – дрожа от злости, выкрикнул он.
– Тогда я ухожу.
– Отлично. Выметайся и не вздумай приползать назад! Между нами все кончено. Я сыт по горло женой, которая святее папы римского.
– А я сыта по горло тобой, Линк.
– Пошла отсюда! – проревел он. – Иди потряси сиськами еще в каком-нибудь кино! Ты – ноль! Слышишь меня? Ноль без палочки!
Тони был в ударе. Когда его познакомили с Седьмой, он расцеловал ее, как вновь обретенную сестренку.
– Красавица! – восхищенно воскликнул он, пуская в ход все свое обаяние. – Точь-в-точь как сестра. А платье-то какое интригующее!
На Сельме было узкое черное платье для коктейлей, купленное Лолой в «Бергдорфе». Оно ей необыкновенно шло. Кроме того, Лола успела пригласить в номер парикмахера и косметичку, и те навели на сестер лоск. Сельма выглядела блистательно, Изабелла наверняка умерла бы от зависти.
Лоле очень хотелось, чтобы Сельма и Тони понравились друг другу. Тогда, вернувшись в Лос-Анджелес, Сельма расскажет семье, какой Тони замечательный, и все наконец успокоятся.
Тони повез их в модный кубинский ресторан, один из своих любимых. Они с аппетитом поглощали курицу с ананасом, рис по фирменному рецепту, бобы и вкуснейшие кокосовые сладости на десерт. Лола с удовлетворением отмечала, что Сельма и Тони поладили. Тони был на удивление весел, и Лола решила больше не упоминать о ночном происшествии, хотя не сомневалась, что он приложил к нему руку. Что было, то было, а Тони наверняка будет упорно отрицать свою причастность.
Эти мысли заставили Лолу содрогнуться. Тони взрывной, и лучше в нем зверя не будить. Но это мужчина ее жизни, кто бы что ни говорил!
Кэт стояла в очереди отбывающих пассажиров в ожидании посадки на рейс до Лос-Анджелеса, как вдруг ее окликнул знакомый голос:
– Кэт, это ты?
– Шелби! – удивилась она. – А вы что тут делаете?
– Да вот ездила на брифинг. А ты?
– Мне не положено здесь находиться, так что, пожалуйста, Мерилу ни слова. Он взбесится, если узнает, что я в разгар съемок уезжала из Лос-Анджелеса.
– Договорились.
Служащий авиакомпании, сопровождавший Шелби, поинтересовался, не посадить ли их рядом.
– Конечно, – ответила Шелби. – Я была бы очень рада.
– И как ваш брифинг? – поинтересовалась Кэт, едва они устроились в креслах.
– Просто голова кругом идет! Все так нахваливают фильм, что
– Поздравляю, – улыбнулась Кэт. – Вы это заслужили.
– Уверена, у тебя то же самое было с «Пропащей», – предположила Шелби.
– Да как сказать… Моя слава продолжалась минут десять – никто, по-моему, не принял меня всерьез. Редко ведь женщины становятся режиссерами. Особенно молодые. К счастью, режиссерская слава – ничто в сравнении с актерской. – Она поморщилась. – Наверное, надоедает общественное внимание?
– Бывает, – призналась Шелби. – Но до славы Л инка мне еще далеко.
– А где он сейчас?
– Снимается в Нью-Йорке вместе с Лолой Санчес.
– Ну, вы хоть несколько часов с ним пообщались.
– Лучше бы не общались, – печально вздохнула Шелби. – Мы сейчас не очень ладим.
– Неужели? – удивилась Кэт. – Впрочем, у меня то же самое. Денек был – не дай боже.
– Правда?
– Мы с подругой ездили ко мне на квартиру собирать мои пожитки – мы с мужем разводимся. И тут, представляете, входит девица, которую я только что видела на видеозаписи в постели с моим благоверным! И на этой девице моя любимая куртка – он, видите ли, ей ее подарил. Как вам такой поворот?
– Еще хуже моего.
– Я рада, что застукала его сейчас. Дальше было бы хуже. Мы женаты всего два года, а мне казалось – целую вечность.
– Сколько же тебе лет?
– Через два месяца будет двадцать. Жду не дождусь. В девятнадцать ты еще подросток. Хотя… Я, кажется, уже вышла из переходного возраста, как по-вашему?
– Как сказать, – усмехнулась Шелби. – Если по одежде судить…
– Ой, терпеть не могу этот голливудский лоск! Все эти фальшивые груди, бесконечные разговоры о фигуре…
Шелби рассмеялась. Она была рада отвлечься от горестных мыслей о муже.
– Да и что вообще такое – эти искусственные губы и грудь? Не понимаю. По-моему, это придумали мужчины, а женщины, как всегда, послушались.
– Может, для некоторых это способ самоутверждения, – предположила Шелби.
– Ха! – хмыкнула Кэт. – Небось мужики с маленькими членами себе протезы не вшивают.
– Вшивали бы, если б могли, – усмехнулась Шелби. – Что мне в тебе нравится, Кэт, так это то, что ты вся – натуральная.
– Спасибо.
– Это большая редкость в городе, где все женщины подражают супермоделям. Ненавижу премьерные показы, когда какой-нибудь стилист заставляет меня надеть непременно новый наряд и непременно – от знаменитого дизайнера. У меня возникает чувство, будто я рекламирую одежду. Я уж не говорю обо всех этих драгоценностях, которые берутся напрокат.
– А какой у вас стиль в жизни? – заинтересовалась Кэт.
– Спортивный костюм и темные очки, чтобы спрятать мешки под глазами, – печально поведала Шелби. – В Англии я никогда не пользовалась косметикой, только на работе. Линк меня вечно дразнил. Он говорит, я не гожусь на роль кинозвезды.