Сезон страсти

Стил Даниэла

– Почему?

– Потому что ты жадная жадина, вот почему. – Но все-таки обвил рукой ее талию, и они застыли так на некоторое время – он в своем кресле, а она склонившись над ним. На этот раз она первая высвободилась из объятия.

– Пойду за съестным. – В ее голосе звучала легкость, впереди у них был целый день.

– Тебе помочь?

– Давай. Ты можешь нести корзину.

Он сам поехал к машине, она медленно шла рядом. По дороге они болтали. Том оживленно рассказывал о своих занятиях, о рисовании, о новой игре, которую

она принесла в прошлый раз, о медсестре из главного корпуса, которую он невзлюбил, и лучшем обеде, который он когда-либо ел, а Кейт слушала, как будто вся эта чепуха имела какой-то смысл.

Когда они подошли к машине, Кейт достала из багажника корзину и осторожно поставила ему на колени, потом полезла за свертком в красно-белую полоску с пышным бантом.

– Это тебе, моя любовь. – Она закрыла багажник и, медленно толкая кресло вперед, направилась к озеру.

– Быстрее!

– У нас проблема? – Для этого ей понадобится мистер Эрхард. Том был слишком тяжелым для нее.

– Нет же, я хочу поскорее увидеть свой подарок! – Он прижимал сверток к себе одной рукой, а другую быстро засунул в корзину с едой и достал кусок кекса и горсть вишен.

– Убери руки, Том Харпер, или я...

– Нет, Кэти, ты меня слишком любишь.

– Ты прав.

Они снова улыбнулись друг другу. Кейт устроила его под деревом возле коттеджа.

– Теперь я могу открыть? – Он ждал разрешения совсем по-детски, и она кивнула, тогда он быстро разорвал бумагу. Глупо было покупать ему это, но она не смогла устоять, когда увидела. И еще одного она купила в детскую...

– Ой, какая прелесть! Как его зовут? – Том крепко прижал к себе большого бурого мишку, погрузив в него пальцы.

Кейт внутренне возликовала, глядя, как он радуется.

– Я не знаю, как его зовут. Скажи ты. Мне кажется, ему подошло бы имя Джордж.

– Ага. Может быть. – Том глубокомысленно смотрел на мишку.

– Люциус? – Кейт снова улыбнулась. Она была довольна, что купила игрушку. Что из того, что это глупо? Какая разница, если он счастлив?

– Люциус? Нет, ужасное имя. Знаю! Вилли!

– Вилли?

– Вилли! – Он перегнулся и протянул руку Кейт, она наклонилась и поцеловала его в лоб. – Спасибо, Кэти, он очень красивый.

– Он похож на тебя.

Том погладил ее медведем, и оба рассмеялись.

– Хочешь полежать в гамаке? Я позову мистера Эрхарда.

– Нет, здесь хорошо. – Он уютно облокотился на корзину с едой и просидел так полчаса, не спуская Вилли с колен.

После ленча они мирно отдыхали, и Кейт чуть не уснула, сморенная нагретым на солнце воздухом. Легкий ветерок нежно шевелил ее волосы. Она лежала рядом с креслом Тома, а ребенок в ее чреве впервые за этот день угомонился. Потом они передавали друг другу корзинку с вишнями со смехом и плевались косточками в деревья.

– В один прекрасный день здесь вырастет вишневый сад, и никто не будет знать почему.

– Кроме нас. Правда, Кэти? –

Правда.

У него был такой мягкий голос, почти мечтательный, что она подумала, а вдруг... Но одно всегда останавливало от желания встряхнуть Тома, чтобы к нему вернулась память: если он когда-нибудь придет в себя, то предстанет перед судом за покушение на убийство. Здесь же он в безопасности. Его ничем уже «не встряхнуть», врач не раз объяснял ей это. Но попытка не пытка. Иногда, только на секунду, он становился похожим на прежнего Тома, и трудно было поверить, как могла маленькая пуля разрушить его до такой степени. Невозможно запретить себе надеяться на лучшее.

– Кэти?

– Да? – Она взглянула на него, держа горсть вишен; она забыла о них на минуту.

– О чем ты думаешь?

– Да так, ни о чем. Просто лежу и наслаждаюсь бездельем.

– Ты очень хорошенькая, когда задумываешься. – И он вежливо отвел взгляд с ее живота. Ему было жаль, что она такая толстая, но это не имело значения. Он любил ее, несмотря ни на что.

– Спасибо, Том. – Она налила ему лимонада и снова откинулась на траве. Тень от высокого дерева защищала от солнца, и царило удивительное спокойствие в полуденном летнем воздухе.

– Здесь красиво, правда?

Он кивнул в ответ со счастливой улыбкой и кинул еще одну горсть косточек в сторону коттеджа.

– Мне бы рогатку.

– Что бы ты с ней делал?

– Во всяком случае, я никому не собираюсь причинять вреда, – сказал он обиженно, – просто, чтобы пострелять косточками в деревья. – После чего он снова заулыбался безмятежной улыбкой.

– Откуда ты узнал про рогатку? – Они вышли из моды много лет назад.

– По ТВ.

– Ужасно.

– Может быть, я сам сделаю.

Но Кэти больше его не слышала. Ребенок со всей силы брыкнул ее под ребра. Она сделала глубокий вдох, потом медленный выдох и подумала, не пора ли возвращаться домой. Было уже около двух, а ей предстоял долгий путь. Она пробыла здесь уже четыре часа. Это не много, но в ее теперешнем положении вполне достаточно. Она взглянула на Тома, тщательно целившегося в дерево новой горстью косточек. Одна щека была вымазана шоколадом. Кейт села, нежно вытерла ее и посмотрела в сторону коттеджа. Мистер Эрхард вошел туда почти час назад.

– Я на минуту зайду в дом, милый. Тебе что-нибудь принести? Он счастливо замотал головой:

– Нет.

Мистер Эрхард ждал, читая газету и покуривая трубку. Прямо скажем, занятие слишком зимнее для такого солнечного дня.

– Уезжаете?

– Думаю, пора.

– Как только врач разрешает вам ездить так далеко? – Он по-отечески улыбнулся. – Или вы не спрашивали разрешения?

– Будем считать, что так.

– Знаете, вы на самом деле можете пропустить несколько недель. Я займу его делом. Возможно, он будет потом жаловаться, но пока вас не будет, он и не заметит. – К сожалению, мистер Эрхард говорил правду.