Сфайрос
Шрифт:
Но что-то под сурдинку утекало, а потом исчезло насовсем. Что-то важное, настоящее, на чем зиждется семья. Игры с огнестрелом и мутные схемозы толкают к безразличию, а духовная яма становится выгребной. В их связи, которая когда-то действительно была настоящей, образовалась прореха, и она ширилась. Стас
Он надорвался. Завел интрижку с этой молоденькой продавщицей из цветочного магазина, что открылся неподалеку от дома. Блондиночка, ее звали Снежана, и она так напоминала Стасу прежнюю Милу, хоть и внешне отличалась. Разочарование после первой постели он постарался по привычке задвинуть в тень. До Милы ей в сексе как до Клеопатры, но отдача какая-то от нее шла. Что-то помимо секса служило магнитом, и если бы вдруг их отношения перетекли в платонические, Стас этому только бы обрадовался. Потому что в постели для него существовала только жена, а со Снежаной он просто ностальгировал.
Приятели-коммерсы выставляли свои настоящие и мнимые интрижки на витрины, Стас же ютился, образно говоря, в подсобке, и не отсвечивал. Узнает Мила – ему не жить. Даже если ей приходится самой ему изменять, оправданием это не послужит. Беда в том, что каждый из них считал другого обязанным. Мила полагала, что Стас ей должен, потому что она спасла их от разорения, от потери квартиры, может, от чего-то похуже, и перечеркнула тем самым свою жизнь, встав на тупиковые рельсы. Стас считал, что Мила ему обязана, потому что он остается ее верным псом, несмотря на все грехи и преступления. Они думают об этом глубоко внутри, но они не говорят об этом вслух. И никогда не скажут. И это угнетало.
Сегодня Мила забронировала супруга в качестве водителя до деревни за много километров от города. Цель объяснять не стала. Сказала, покажет дорогу, он сам все увидит на месте. Потом попросила свернуть с трассы на проселочную грунтовку, якобы чтобы нализаться в пути и не мелькать перед дорожными постами. А еще через паузу вдруг на пустом месте, прихлебывая коньячину, начала рассуждать о семейных ценностях, периодах расцвета и кризиса, охлаждении супругов и цветочном магазинчике. Куда ходят все добропорядочные мужики, которые балуют своих жен, а Стас избегает.
Вдруг? Его жена ничего не делает вдруг. Она же гребаный Робокоп в юбке, и не важно, трезвая она или вусмерть бухая. Талант не пропьешь, мозги у Милы не сохнут, а вполне себе на разгоне. Стало быть – знает. Не просто предполагает, тогда это были бы догадки вслепую. Тут явно кто-то засек и настучал. Стас понятия не имел, чем закончится допрос. Мила может хмыкнуть и предложить тройничок. А может выхватить ствол и вышибить ему мозги. Ямы и могилы. Она намекала на ямы и могилы. Теоретически он мог бросить руль, выскочить и задать стрекача в самое поле наперегонки с зайцем. Но он знал, что не побежит. От любого бы побежал, но не от Милы. Он готов принять от нее пулю, даже так. Сейчас именно огнестрельное оружие представлялось ему апогеем их нездоровых отношений.
Инстинктивно он, конечно же, продолжал ломать несознанку.
– Это я-то погряз?– попытался он перейти в наступление.– Сама последний раз когда готовила дома?
Конец ознакомительного фрагмента.