Сфера Маальфаса
Шрифт:
Слуга помог графу облачиться в доспех, принесенный двумя помощниками на шесте – хауберт ниже колен, сделанный из роговых пластин, более легкий, чем стальной, и непроницаемый для оружия, кольчужные поножи, простой боевой шлем без геральдического символа на гребне. Перчатки из оленьей кожи с нашитыми на них пластинками надежно закрыли руки. Поверх доспеха – холщовый гамбизон и рыцарский пояс с мечом.
Во дворе собрались вооруженные люди – вассалы и наемники, улицы города встретили их дымом пожаров, звоном мечей и криками людей. Бой во внутренней части Эберталя подходил к концу. После убийства регентов мало кто решился противостоять всесильному графу. Перевес сторонников Рогендорфа, с учетом наемников, завербованных в нижнем городе, был слишком велик. Тот, кто обнажил оружие, побуждаемый дружбой с погибшими,
Отряд графа быстро миновал внутренний город, обычно тщательно охраняемые ворота в стене оказались распахнуты настежь. Караульный домик выглядел безжизненным, городская стража не вмешивалась в междуусобицу баронов. Гвардейцы императора тоже покинули город и собрались в замке Лангерташ, охраняя жизнь наследника. Дитмар беспрепятственно миновал ворота. Дерзкие и независимые жители Эберталя в прошлом не раз с луками и мечами в руках противились императорским эдиктам, их не пугала кровь на булыжниках мостовой, но сейчас бунтовала не чернь – костер мятежа разожгли знатнейшие. Внешний город затаился – окна и двери домов плотно закрыты, на улице ни души, куда-то исчезли даже кошки и собаки. Схватывалась изморозью на холодном февральском ветру броня, дыхание людей стыло в воздухе белым облачком, звенело оружие, гулко отдавался в узких улочках топот ног. Отряд быстро продвигался к площади дворца Халле. Там предстояло свершить главное – без чего нет окончательной победы, а Дитмар хорошо знал, с какой легкостью незавершенные победы оборачиваются поражениями. Во дворце Собраний во главе с бароном Хиссельхофером засели самые непокорные – фанатики, решившие сложить головы во имя преданности императору, набальзамированное тело которого уже пять дней как ожидает похорон в соборе Святого Иоанна. «Каждый сам выбирает свою судьбу, – подумал Дитмар, – безумцы последуют в рай за Гизельгером, а мы им в том поможем…»
Сейчас площадь Халле усеивали бочки, опрокинутые телеги, из которых раздраженные сопротивлением солдаты старались создать защиту против стрел, летящих из окон здания. В ответ тоже летели стрелы, в том числе, по перенятому у южных варваров обычаю, снабженные горящей паклей. Стены дворца, сложенные из камня, не могли загореться, но, видимо, несколько стрел попало в распахнутые окна второго этажа, оттуда обильно валил дым – горели столетиями накапливаемые архивы Империи. Тексты договоров с иноземцами и хартии о вольностях городов, императорские эдикты и описания иноземных обычаев, сделанные послами, – все развеивалось легким, кудрявым дымом. Несмотря на непереносимый жар от горящих свитков и едкую копоть, на втором этаже до сих пор оставались защитники. Казалось, их скорая капитуляция неминуема – отсутствие источников воды внутри дворца не оставляло ни малейшей надежды загасить занявшийся огнем архив.
– Может, предложим им сдаться, граф… – буркнул капитан наемников, – мне бы не хотелось класть моих ребят в штурме, если без этого можно обойтись. – И, расхохотавшись, добавил: – Чертовски не хочется платить вдовам отступное.
– Это излишне, Вильгельм. Как только архив разгорится как следует, эти сумасброды или задохнутся, или выйдут на площадь. Приготовьте луки.
– Как скажете, граф.
В распахнутом окне второго этажа показалась высокая, атлетического сложения фигура. Человек удерживал в поднятых руках пылающий ящик со свитками. Языки огня уже лизали его руки, навершие шлема, почти касались лица, но великан не обращал на них ни малейшего внимания – с силой размахнувшись, он метнул свою ношу в сторону осаждающих.
– Граф Рогендорфский, не прячься за шайку твоих наемных собак и сразись со мной, бесчестный предатель!
Рука Дитмара непроизвольно сжала рукоять меча – он узнал неистового Хиссельхофера.
– Капитан, видите того человека? Его нужно снять из лука.
– Слушаюсь, ваше сиятельство… Ну-ка, Отто, сбей верзилу в окне!
Пущенная солдатом стрела лишь царапнула плечевой щиток на доспехе.
– Да ему сам дьявол помогает, капитан!
– Или Бог.
Хиссельхофер не мог слышать слов, произнесенных на площади, но он в тот же миг выкрикнул:
– Бог на нашей стороне, подлец! Он видит правду!
Лицо гиганта под шлемом с откинутой личиной светилось
– Готовьте людей к штурму, Вильгельм.
У защитников Халле кончились стрелы. Солдаты графа безбоязненно вышли на открытое место. Откуда-то появилась крепкая скамья – на таких сидят гости в кабаках предместья. Шестеро наемников, укрывшись под аркой входа, раскачивали этот импровизированный таран на руках, ударяя в запертую изнутри дверь, прочная дубовая дверь содрогалась, но упорно держалась. Солдаты, для которых не нашлось места под входными арками, отошли в сторону, опасаясь получить удар столом или ящиком, которые защитники продолжали сбрасывать из окон второго этажа. Дверь в очередной раз содрогнулась – и рухнула. Солдаты бросили скамью и устремились внутрь, на ходу обнажая мечи, к их счастью, у поспешно собравшихся в здании баронов не оказалось копий, иначе выставленные вперед стальные жала отняли бы жизнь у изрядного числа штурмующих. Во дворце Халле оставалось не более двух десятков человек – слишком мало для обороны просторного зала Собраний. Враги графа отступили, заняв лестницу, ведущую на второй этаж, к полусгоревшим архивам. Эта лестница, пробитая в толстой стене, была узкой, низко нависал полукруглый каменный потолок, в таком коридоре, устроенном наподобие проходов в стенах башен, один человек с легкостью мог задерживать целый отряд неприятеля – пока не устанет рука и воина-одиночку не найдет удар меча. За всю историю Империи враг так ни разу и не вошел в стены Эберталя, сегодня впервые лестница использовалась по назначению, оправдав затраченные на ее сооружение усилия: мебель для второго этажа пришлось в свое время изготовить прямо в архиве – массивные шкафы и столы не пропустил бы узкий коридор. Сейчас проход загораживал кто-то из оборонявшихся – железный визиер шлема закрывал его лицо почти полностью.
– Давай, Отто!
Лучший солдат наемников шагнул вперед. Скрестились мечи, лезвия по обычаю были заточены не острее, чем топор лесоруба, поэтому Отто, придерживая свой клинок рукою в латной рукавице, ловко использовал его для блоков. Теснота мешала размашистым рубящим ударам, а колющим – тяжелые доспехи фехтовальщиков.
– Прикончи его, Отто!
Наемник сделал вид, будто направляет свой меч в щит противника, но, слегка изменив движение, ударил по ноге, рыцарь, захрипев от боли, завалился на спину. Через него тут же перепрыгнул следующий из нападавших.
Бой на лестнице длился около часа. Защитники Халле стояли насмерть, отчаяние и ненависть придавали им силы. Нападавшим пришлось полить кровью каждую ступень. За это время погибло пятеро непокорных баронов и полтора десятка наемников графа Дитмара, в том числе и силач Отто, собственноручно зарубивший двоих. Когда граф Рогендорфский перешагнул последнюю ступень очищенной солдатами лестницы, путь ему преградил едва державшийся на ногах барон Хиссельхофер. Его лицо было обожжено, бровь рассечена, кровь заливала щеку.
– Поединок… Суд Божий…
«Всевышний и святые покровители, – подумал Дитмар, – наверное, этот человек потащится за мною и в ад».
– Вы надоели мне, любезный. Я не хотел вашей крови, но теперь пусть она прольется, несчастный глупец.
Граф выхватил меч и, не тратя времени, нанес удар, враг отразил его с неожиданной силой, лезвие меча Хиссельхофера полоснуло по груди Дитмара, но Рогендорфа спас непробиваемый, обшитый рогом хауберт. Однако от удара Дитмар пошатнулся – силач барон держал тяжелый меч: слабо заточенный, предназначенный для рубящих ударов. У Дитмара в руке был легкий острый эсток, который он придерживал второй рукою пониже гарды. Противники закружились по комнате – Хиссельхофер, истекающий кровью, из последних сил, яростно наносил удары, метя врагу в ноги, грудь, голову, граф, уклоняясь и вскользь парируя, выбирал момент, чтобы нанести точный укол, который отправит врага к праотцам. В дверях комнаты толпились нетерпеливые наемники, жадно всматриваясь в каждое движение противников.