Сфера. Книга Первая. Последняя Галактическая

Мир жил суетой. Он жил ей уже несколько тысячелетий. Прогресс продолжал толкать науку и промышленность всё быстрее и быстрее, но совсем забыл про душу, и теперь ей как будто больше не осталось места в нашем огромном, полностью оцифрованном мире.

Война шла уже семь лет. Миллиарды погибших, десятки миллиардов калек и несчётное число пропавших без вести. Семь лет. Не так уж много, но многие уже забыли, из-за чего началась эта война, положившая конец миру во всей вселенной. Эта война закончила летопись многих великих межзвёздных империй и огромных общегалактических конфедераций и множества более мелких государств, что оказались, втянуты в её ход. Многие планеты превратились в мусорные скопления, а другие просто стали непригодны для жизни. Всё это случилось по воле одного человека.

Кем я был? Я сменил много имён и ролей за свою жизнь. Гораздо важнее чего я хотел добиться, и чем готов был пожертвовать.… Однако об этом после, а начнём мы пожалуй с того момента когда я потерял право отказаться от своей цели.

В 793 году от создания Земной Конфедерации1, в июле в один из обычных душных дней, я шёл по улицам Москвы в свой законный выходной, которых в последнее время стало так мало, а вскоре и вовсе не станет, и думал о том, что буду говорить на Собрании. Был тихий летний вечер, было ещё светло, но вокруг не было ни души, что не удивительно ведь население Земли составляет сейчас чуть больше 500 миллионов. Мало кому хочется жить на планете, превращённой в экуменополис2, на планете где уже не осталось ни единого куска живой, не искусственной зелени, на планете, что является столицей лишь из-за нежелания, чиновников переносить все административные структуры в другое место. Вдруг я почувствовал приближение небольшого объекта обладающего сверхзвуковой скорость.

«Пуля» – пронеслось в голове, когда я уже уклонился. В последнее время это стало обыденностью, и поэтому я даже не удивился. Бетонная крошка брызнула из ближайшей стены, забарабанив по моему кителю. Как ни прискорбно это признавать, но даже в выходные и праздники я предпочитал военную форму. Это было связанно не только с тем, что она была весьма удобной или шла мне, как ни какая другая одежда. Просто она стала привычной за долгие годы службы в звании Верховный Адмирала Военного Флота Земной Конфедерации и почти въелась в мою кожу.

Вероятно, здесь стоит описать себя. Не люблю подобные занятия, поскольку, внешность вещь переменчивая, особенно у таких как я, но для удобства всё же скажу пару слов. Я был тогда мужчиной высокого роста, с ярко-рыжими волосами средней длины, янтарными глазами, смуглой кожей и, как мне говорили коллеги женщины, весьма красивыми и изящными чертами лица. Правда, те же коллеги усиленно пытались перевести наши отношения в совершенно не деловую форму, из-за чего иногда лишались постов и званий (или жизней) в зависимости от того кто первым принимал меры, заметив подобное нарушение субординации. Я был хорошо сложен, как и подобает любому военному и уж тем более Верховному Адмиралу, однако поддержание этой формы не требовало изрядного времени или сил, что было весьма кстати, учитывая мой график работы.

Повернув голову налево, я оглядел паренька, которого я взял на обучение год назад. Его звали Юонг, вернее я звал. В наше время именем можно назвать любой набор звуков от трёх до сорока семи символов, так что я сократил его имя, которое к слову даже не потрудился запомнить полностью, до чего-то более или менее легко произносимого и благозвучного. Он был среднего роста и крепкого телосложения, со светло-русыми волосами чуть не достававшими ему до середины спины, но сейчас собранными под шапкой. Его ярко-зелёные глаза как всегда были полны надменности и как будто бросали вызов, смотрящему в них, а тонкие аристократические черты лица лишь подчёркивали его презрение к окружающим. Он очень хорошо выглядел, особенно сейчас в лучах заходящего солнца на семьдесят восьмом этаже какого-то давно пустующего здания, которое расположилось посреди серого городского пейзажа и являлось самым высоким в этой части города. К слову, это здание так и не достроили, и оно стояло мёртвым бетонным каркасом продуваемое всеми ветрами и постепенно ветшало.

Он был весьма талантлив, но слишком самолюбив и заносчив. Он думал, что закончит обучение, убив меня. Технически это было так, но фактически во всей Вселенной, наверное, было лишь несколько человек способных драться со мной на равных больше пары минут. Но даже не это расстраивало меня в нём больше всего, а его подход к обучению. Вместо того чтобы тренироваться и совершенствовать свои навыки, а затем спланировав всё действовать, он просто нападал на меня каждые несколько дней, после чего я переламывал ему изрядную часть костей и сдавал в больницу на восстановление, благо современная медицина могла и не такое поправить. И всё повторялось снова и снова. Мне было уже откровенно всё равно. Я понял, что из него не получится достойного члена Совета и даже, наверное, ученика, но пока было время, я мог ждать, что он измениться сколько угодно, благо бессмертие позволяло не беспокоиться о запасе времени, но скоро нужно было приступать к основной части Плана, а значит, время для Юонга вышло. Его было жаль и конечно жаль потраченного на него времени, но недостаточно, чтобы оставлять в живых.

Я ускорился до субсветовой скорости, чтобы преодолеть разделявшее нас расстояние, прежде чем он сделает второй выстрел. Оказавшись рядом с ним на балконе, я нанёс удар, ногой целясь в область грудной клетки. Этот удар оказался сильнее чем я предполагал из-за того что в момент его нанесения я не полностью погасил свою скорость, а потому Юонга отбросило с такой силой что он пробил три бетонных перекрытия за своей спиной и рухнул где-то в глубине этажа.

Не страшно от этого он заработал только переломы 17 рёбер и трещину в грудине. Как я и думал. Все-таки Силу3 он успел освоить на вполне приемлемом уровне и если бы не повстречал меня на своём пути, то мог бы неплохо продвинуться по службе, используя эти навыки. Пока я размышлял о том, как удобней до него добраться, Юонг успел переместиться на свою изначальную позицию и, утирая кровь, стекавшую по подбородку, телекинезом подтягивал свою винтовку. «Опять будет стрелять» – подумал я, и перехватил её силой мысли. Через пару секунд винтовка всё же оказалась у меня в руках. Телекинез был его самой сильной стороной, но Юонг не уделял ему достаточно времени на тренировках и почти не развивал.

Стрелять я не стал, а просто переломил её о колено и отбросил в сторону. Юонг равнодушнее, чем мне бы хотелось, проводил взглядом обломки своей винтовки 23 или 24 за время, что он пытается меня убить и пропустил удар кулаком в живот. Отвлекаться в бою нельзя, и если он до сих пор не усвоил это правило, значит, я никудышный учитель.

В этот раз он тормозил об асфальт. Мой удар наверняка превратил его внутренности в кашу, а при торможении Юонг должен был сломать таз и ободрать изрядную часть спины. Встать не сможет. Пора его опять в больницу укладывать. В последний раз. Чтобы добраться до него я телепортировался. Парень был без сознания и весь в крови. Едкий металлический запах уже начинал разливаться в воздухе, а по асфальту растекалась красная лужа жидкости содержащей величайшую силу в мире … Жизнь.

До больницы от места, куда он приземлился было всего пару кварталов, и не удивительно ведь я специально целился в этот район, когда наносил удар.

Больница мало отличалась от других зданий в городе и представляла собой почти правильный куб с ребром в 20 этажей выкрашенный в идеальный серый цвет. Серый. Цвет нынешней эпохи. Эпохи что принесла людям безразличие и жажду крови. Эпохи что сделала Земную Конфедерацию царством меланхолии и вседозволенности, и мощнейшим государством в галактике. Государством истинной мощи и развращенности, которого не знал никто до начала войны.

Аметир встретил меня, как и встречал уже много раз до этого, немного осуждая немного сочувствуя и как всегда всё понимая. Он был одним из немногих, кто имел право так на меня смотреть. Он был моим давним другом и учеником. Одним из моих бессмертных друзей.

Аметир был среднего роста и вполне заурядной внешности. Он был довольно крепко сложен и нечеловечески силён, но всегда скрывал это под немного мешковатой одеждой, однако я на собственном опыте не раз убеждался в его силе, а главное уверенности в себе и преданности. Он был шатеном с копной густых и крепких волос, которые не считал нужным (и правильно, кстати, делал) приводить в порядок или укладывать. У него была самая типичная внешность, работа и окружение, но взгляд выдавал в нем человека прожившего не один век и знавшего многое о нашем мире и его обитателях. Все его переживания, боль и радость, эссенция его жизни, все воспоминания, всё, что он хотел и не мог забыть были видны во взгляде его серых глаз.