Сфера. Мир Обреченных
Шрифт:
Кроме общего зала в трактире имелось кухонное помещение и комнаты для желающих заночевать путников. При заведении имелся обширный двор с яслями для лошадей. Владельцы лошадей и мулов могли оставить их в сараях, где за отдельную плату животным был уготован ужин из отборного овса или соломы, в зависимости от платежеспособности их хозяина.
Наевшийся и довольный Кузнецов вышел на свежий воздух с кружкой пива в руке. В конце улицы шумела толпа людей. Некоторое время Кузнецов безучастно наблюдал за странным сборищем. Затем он увидел, как влезший на дерево мальчишка спускает вниз веревочную петлю. Конечно же, Денис
К смерти был приговорен молодой парень: сухой, темнолицый, весь исполосованный шрамами, ловкий в движениях. Лоб и передняя часть его головы были обриты наголо, зато на затылке весьма экстравагантно располагалась целая копна заплетенных в косички черных блестящих волос. На лбу у этого человека имелся большой розовый шрам от сильного ожога. Видимо, когда-то здесь «красовалось» клеймо преступника, от которого ловкий малый сумел избавиться. Куртка у него была без рукавов, так что были видны покрытые крупными венами худые руки с небольшими, но явно очень сильными и «быстрыми» мышцами. Нескольким крепким и высоким мужчинам приходилось обеими руками держать худосочного преступника, напоминающего рядом с ними подростка, чтобы тот не выскользнул и не сбежал.
— Что сделал этот человек? — спросил Денис у ближайшего к нему крестьянина с мешком за плечами. Было видно, что этот тип проходил мимо по своим делам, но не смог отказать себе в удовольствии поглазеть на извивающееся в петле тело.
Вместо того чтобы ответить сразу, мешочник вначале внимательно оглядел странный костюм чужеземца, но все же пояснил:
— Этому еще повезло. Ему не стали вначале рубить руки, а просто повесят. У нас тут народ зажиточный и потому незлобивый. А за лесом, я знаю, постоянные ураганы да проливные дожди так замучили тамошних жителей, что они любого мелкого воришку разрывают лошадьми на части или живьем закапывают в землю. Но здесь такого не увидишь — скукотища!
Узнав, в чем дело, Денис подошел к местному старейшине и напрямик предложил ему выкупить жизнь приговоренного к смерти.
Разговор происходил на приличном удалении от места казни, но все равно воришка своим чутким слухом сразу уловил суть беседы. Денис видел, как жулик нагло улыбнулся палачам, собрав морщинки у раскосых запухших от синяков глаз.
— Зачем ты просишь за него? — удивился сельский староста, подозрительно прищурившись на незнакомца. — А ты случаем не из его шайки, чужеземец?
Денис напустил на себя скорбное выражение.
— Я не обижаюсь на твои слова, мудрец. Ты ведь не знаешь меня. Когда-то я был богат и знатен в своей стране. Но за тяжкие грехи возложил на себя обет скитаний. Теперь все свое немалое имущество я раздаю нищим, жертвую на другие богоугодные дела. Если я спасу жизнь этого преступника, возможно, со временем он исправится и тоже начнет праведную жизнь. А за это милостивый Господь будет более снисходителен ко мне на Страшном суде.
Молвив так, Денис с кротким выражением лица вложил в руку старосты несколько монет. Кузнецов видел, что старик принял его просьбу и дал своим людям знак отпустить воришку.
Итак, дело было сделано, и Денис с чувством выполненного долга вернулся в харчевню. Как человек, прибывший из цивилизованного мира, он считал своим миссионерским долгом по возможности исправлять грубые местные нравы и предотвращать творящиеся здесь зверства.
Вскоре в харчевню пожаловал помилованный вор. Отыскав глазами своего спасителя, он бесцеремонно уселся напротив Дениса и потребовал накормить его:
— У меня живот прилип к ребрам. И раз уж ты решил продлить мою грешную жизнь, о чем тебя, кстати, никто не просил, не дай мне умереть от голода.
Денис взглянул в лицо напротив и понял, что сам создал себе большую проблему. Темные, узкие зрачки нагло рассматривали его одновременно с откровенной издевкой и с угрозой. Кузнецову ничего не оставалось, как заказать еще один ужин.
Место для ночлега хозяева постоялого двора отвели Кузнецову на втором этаже своего заведения. В этой «чистой» половине гостиницы обычно останавливалась платежеспособная публика. Вор же вместе с плохо пахнущими бродягами и прочими простолюдинами заночевал в сарае, где люди спали вповалку на присыпанном соломой земляном полу.
Утром Денису был предложен завтрак из горячего хлеба, свежесбитого масла, молока, холодной телятины и шипящей яичницы с беконом.
Денис очень надеялся, что утром он уже не увидит своего нового знакомого. Но он ошибся. Когда молодой человек на рассвете покинул свою комнату, за столом его уже ожидал темнолицый. Кузнецову снова пришлось заказывать два завтрака.
— Меня зовут Хинто, — объявил темнолицый Кузнецову, жадно обгрызая крепкими зубами телячью кость.
Денис назвался и тут же поспешил подвести черту под сомнительным приятельством:
— Приятно было познакомиться, но мне пора в путь.
На дороге Хинто вскоре догнал Кузнецова. Денис машинально положил правую руку на рукоять висящего у него на ремне ножа, но вор явно не имел намерения его грабить.
— По твоей милости меня не удавили веревкой, но в этих местах я оставаться больше не могу.
— Ты хочешь сказать, что это я виноват в том, что местные жители вздернут тебя, как только ты вернешься к своему прежнему промыслу?! — удивился и возмутился Кузнецов.
— Эх, — досадливо взмахнул рукой вор. Он уселся на обочине дороги, скрестив ноги, опершись локтями о колени. — Разве я виноват, что получил от своих предков только одно ремесло, — дернул углом рта Хинто. — Видно, мне на роду было написано качаться на том дереве, но ты изменил мою судьбу. Зачем? Но раз уж ты это сделал, теперь ты в ответе за меня.
«Этого еще не хватало! — подумал Денис, с откровенной неприязнью рассматривая сухопарую фигуру местного уголовника. — Опускаюсь все ниже и ниже: теперь я не только убийца, но и имею кореша-рецидивиста».
Между тем Хинто, собравшись искупаться в небольшом придорожном пруду, стащил с себя грязную рубашку, сшитую из целого куска грубого сукна, и штаны. Обуви он не носил.
Все тело вора оказалось сплошь покрыто татуировками. Даже для такого неспециалиста, каким был Кузнецов, при взгляде на эту «нательную живопись» стало понятно, что данные наколки не являются сакральными знаками, принятыми в высших магических гильдиях Сферы. Отчасти это были позорные клейма, наносимые пойманным преступникам в местных тюрьмах. Также здесь имелись сюжеты, явно говорящие о высоком положении их обладателя в воровской иерархии.