Сферы влияния
Шрифт:
— Вы не имели права… — сказала она резко, потому что вспомнила, где он, вернее то, что от него осталось, лежит — под развалинами старого родительского дома, уничтоженного Пожирателями во время войны. Но это Майкрофт вряд ли знал, и как бы ни хотела она сейчас накинуться на него с оскорблениями, он их едва ли заслужил.
«Особенно если учесть, что ты знаешь о нем значительно более личные вещи», — напомнил ей внутренний голос, и она скривилась. Вспоминать о подсмотренном моменте из школьной жизни Майкрофта ей было неприятно.
— Извините, —
Да, это был глупый вопрос, но он был умнее попыток обвинить Холмса в том, что он хорошо делает свою работу.
— Почему нет. Поверьте, это, — он сделал короткий жест, указывая не то на стол, не то на обстановку ресторана, не то на саму Гермиону, — приятное разнообразие среди решений о начале бомбардировок, поисков русских шпионов, минимизации террористических угроз и чаепитий в компании моего старого друга и трёх её собак.
— Собаки вас, кажется, раздражают больше всего остального, — легко уточнила Гермиона, чувствуя себя странно — её втягивали в какую-то игру слов или намёков на тонком льду недоговорённостей, но ей не было страшно.
— Шерсть, всё дело в ней, — копируя её тон, пояснил Майкрофт, — у вас же был кот, вы должны знать, как непросто убрать шерсть с одежды.
— Волшебникам проще, — Гермиона вытащила палочку, указала на свою вилку и сказала: — Экскуро, — вилка засияла, как будто ее только что вымыли и отполировали.
— Обычным людям приходится довольствоваться химчистками.
Майкрофт взял графин с водой, налил сначала Гермионе, потом себе, промокнул губы салфеткой и сделал несколько глотков. Ход был на стороне Гермионы и, как в шахматах, пропустить его было нельзя.
— Забавно, но, прожив всю жизнь в Британии, я ни разу вживую не видела, — она хотела сказать «Королеву», но вместо этого произнесла: — вашего старого друга. Только по телевизору в детстве. Вы знали, что раньше волшебники служили при королевском дворе и имели официальные титулы?
— До какого года?
— До тысяча шестьсот восемьдесят девятого. Не удивлюсь, если Статут о Секретности был…
— Одним из важных положений «Билля о правах»(1)?
— И аргументом за признание Вильгельма королём в дальнейшем.
— Пожалуй, с этой точки зрения мне не доводилось рассматривать события Славной революции.
Официант унёс опустевшие тарелки и снова принёс меню, а Гермиона попыталась не рассмеяться, глядя на то, с какой явственной болью Холмс рассматривает страницы с десертом и заказывает, в итоге, фрукты.
Говорить об истории было необычно, но приятно — разговор тёк легко и плавно, Майкрофт по памяти цитировал куски из крупных историографических работ или старых законов, а Гермиона так же легко вспоминала историю магии, некогда крепко выученную в Хогвартсе, а потом как следует уложенную в Академии.
Гермиона
Они как раз обсуждали, какую роль сыграли чистокровные волшебные семьи в Войне Алой и Белой розы — если бы не Майкрофт, Гермиона вряд ли догадалась бы, что Джон Гонт (2) был так или иначе дальним родственником Меропы Гонт, матери Волдеморта, — как раздался тихий звонок телефона.
Жестом извинившись, Майкрофт ответил, коротко, твёрдо, буквально одной фразой:
— Ничего не предпринимать до моего возвращения, — но магия ночи рассеялась, и Гермиону охватил тягучий мучительный стыд.
Перед ней снова сидел неприятный и опасный политик, и говорить с ним о ерунде, о собаках и химчистках, о Ланкастерах и деяниях Мерлина, было глупо и даже жалко.
Он убрал телефон в карман, взглянул на Гермиону, но его глаза снова были холодными, и бездонные чёрные зрачки казались пустыми бесконечными тоннелями, обрамлёнными тонкой линией светло-голубой сияющей радужки. К этим тоннелям было жутко приближаться, от них хотелось бежать прочь, отвернуться, чтобы их не видеть — но Гермиона не могла.
Она много раз читала, что змеи гипнотизируют свою жертву, так, что та не может двигаться. А ещё в глубине её подсознания жила память о взгляде василиска. У короля змей было такое же выражение глаз, только радужка была жёлтой, зато светилась так же.
Нужно было просто посмотреть куда-нибудь ещё, на скатерть с живыми узорами, на пламя свечей, на то, как за окном загорается новый день, расцвечивая небо рассветными красками, но она была вынуждена смотреть в глаза Майкрофту Холмсу, видеть каждую розовато-красную прожилку на его белках, и собственное отражение в его зрачках.
Маленькая зазеркальная Гермиона довольно вскинула голову, отбрасывая на спину длинные волосы, и захохотала — беззвучно, но явно и отчётливо, как ведьма на шабаше. А реальная не могла заставить себя пошевелиться.
Мгновение, и глаза-тоннели, глаза-пустоты пропали — Майкрофт моргнул, провёл пальцами по векам к переносице и сказал:
— Боюсь, дела требуют моего вмешательства.
— А мне стоит проверить Гарри, — согласилась Гермиона, сглотнув.
Она чувствовала себя как после ментального удара — в ушах шумело, мир покачивался, — но постепенно приходила в себя. Вытерла совершенно чистые губы и пальцы, встала из-за стола. Майкрофт тоже поднялся.