Сфинкс
Шрифт:
На резонный вопрос следователя о том, как пожилой, грузный человек смог сам добраться до далеко расположенной от пола решетки, чтобы закрепить на ней неизвестно откуда взявшуюся у него веревку, жулики не смогли ответить ничего вразумительного. Разве, что один из них высказал предположение, о том, что их сокамерник мог сделать это высоко подпрыгивая. За что тут же и получил по зубам, за некстати проявленную сообразительность.
— Он тебе, что воробей, с крылышками, чтобы так высоко прыгать? — потирая ушибленный кулак, проворчал следователь. — Придумай что получше, скотина! Еще сморозишь такую глупость, я тебе
Карла, как и было ему обещано, заселили в камеру с огромным, звероподобным мужиком.
Едва за ним захлопнулась дверь, как тот, запустив пятерню в кишащую вшами растрепанную шевелюру, принялся внимательно разглядывать новоприбывшего.
— Это еще что за цаца, такая выискалась? — несколько даже недоуменно проворчал он, сверля Карла маленькими, чрезвычайной глубоко посаженными глазками, неопределенного водянистого цвета. — Как зовут, спрашиваю, что совсем оглох?
— Зовут меня Карл, — спокойно ответил тот, усаживаясь на свободную койку, прикрученную железными болтами к стене. — А будешь ругаться, я тебя побью, Тихон.
— Это ж разве я ругаюсь? Да я еще и не начинал даже, ругаться-то. Побойся бога, мил человек, разве так ругаются? Я с тобой душевно беседую, — обнажив редкие, невпопад растущие зубы, широко улыбнулся каторжник. — А откуда, ты Карл знаешь, как меня звать-то?
— Офицер тюремный велел своим холуям меня к тебе подсадить, для того, чтобы ты, значит, меня пообломал.
— Вон оно что! А я-то все думаю, чего это тебя именно ко мне определили? Спасибо тебе мил человек, что подсказал. Теперь хоть знать буду, что с тобой делать, — принялся юродствовать каторжник.
— Я, конечно, понимаю, Тихон, что тебе здесь взаперти скучно живется. Развлечений опять же никаких, — поднявшись с койки и разминая затекшие суставы, сказал Карл. — Но если ты оторвешь свою жирную задницу от кровати, то я устрою тебе такое развлечение, что тебе его хватит на все время моего пребывания здесь.
— Ась? — поднес каторжник огромную пятерню к грязному волосатому уху, неожиданно легко приподнявшись с койки, и всей тушей подался вперед. — Что-то я не дослышал? Разок еще повтори, чего ты мне устроишь?
Движение его было рассчитано на то, что глупый немец, сейчас доверчиво нагнется к нему для того, чтобы повторить свою смешную угрозу и тут-то он его и сцапает.
Но Карл оставаясь на своем прежнем месте, криво усмехнулся:
— Уши постриги, да блох из них выгреби, сразу все слышно станет.
— Ах ты, мозгляк! — взревел Тихон, словно медведь и, поднявшись во весь свой гигантский рост, пошел на Карла.
Тому показалось, что стены камеры затряслись под весом огромного каторжника, который растопырив обе пятерни впереди себя, шел на него с явным намерением затопать. Выждав, когда это жирное чудовище уже практически сграбастало его в свои смертельные объятия, Карл неожиданно метнулся в сторону. Стремительно переместившись за спину Тихона, он запрыгнул ему на плечи. Там, обхватив его шею локтевым сгибом левой руки, он взялся взацеп за кисть правой руки и принялся душить гиганта.
Тихон, возмущенно кряхтя, сначала попытался стащить с себя прыткого наглеца, но тот держал его за шею мертвой хваткой и рук разжимать не собирался. Более того, он усилил удушающее сжатие, и каторжник почувствовал, как в его мозге, начисто лишенном доступа свежей
Ощутив ледяную волну неконтролируемого ужаса, которая окатила его сверху донизу, Тихон ринулся к стене камеры и принялся биться об нее спиной. Он надеялся расплющить этого прыткого, словно ярмарочная мартышка наглеца, который так неожиданно предъявил права на его жизнь. Ведь все должно было быть наоборот, и так оно и было вплоть до сегодняшнего дня, будь он неладен!
Ну, погоди, сейчас он покажет этому фигляру, где раки зимуют! Тихон, кряхтя и теряя драгоценные остатки сознания, присел и, запустив руку за голенище сапога, извлек оттуда добротную финку.
От Карла не укрылся, странный маневр каторжника. Сначала он было решил, что тот собирается перекувырнуться через голову, для того чтобы раздавить его своим страшным весом. Но, во-первых. Тихон вряд ли смог бы это сделать по причине своей крайне тучности, во-вторых, камера была слишком мала для подобных цирковых представлений. Скосив глаза и не разжимая хватки, Карл заметил блеск стального лезвия, которое внезапно появилось в правой руке каторжника.
Между тем, Тихон, судя по всему, бывший большим докой в поножовщине, уже успел провернуть нож в руке и теперь держал его уже обратным хватом, лезвием от мизинца. Когда его рука пошла вверх, Карл понял что вслед за замахом, это движение плавно перейдет в резкий удар назад, после чего нож безжалостно прорежет его ногу. И так будет продолжаться до тех пор, пока он от боли не ослабит удушающей хватки и совсем не выпустит каторжника. А это будет означать для него конец, потому что в схватке лицом к лицу с огромным свирепым мужиком, вдобавок вооруженным острым ножом он был заведомо обречен на поражение. Тихон просто-напросто зарежет его словно глупого беззащитного барана.
Движимый скорее отчаянием, нежели трезвым рассудком Карл внезапно разжал свой удушающий захват. В то же мгновение, гигант каторжник со всхлипом наполнил свои безразмерные легкие воздухом, всосав в них чуть ли не половину всего бывшего в камере воздуха. Из его груди вместе с выдохом наружу вырвался поистине дьявольский хохот, неожиданно перешедший в дикий тоскливый вой и внезапно оборвавшийся на пронзительной ноте.
Это Карл, всадил большие пальцы рук в оба глаза Тихона. Тот, отбросив от себя нож, словно двуглазый циклоп, попытался сорвать с себя новоявленного Одиссея, но было уже поздно. Большие пальцы Карла, выдавив глаза гиганта, неожиданно легко провалились вовнутрь его опустевших глазниц. Страшный в своей безысходности крик внезапно прервался, и гигант шумно рухнул ничком на пол камеры.
Оказавшийся в безвыходной ситуации, Карл, весьма кстати вспомнил бытующую в Африке байку, которую он как-то, раз случайно услышал во время своего путешествия по Египту. Туземцы, попавшие в пасть к крокодилу, имеют шанс спастись, и избежать лютой смерти, если у них достанет выдержки и хладнокровия. Нужно лишь сильно надавить большими пальцами рук на оба глаза отвратительной рептилии, которая неминуемо разожмет зубастые челюсти от сильной боли. После этого ослепленной твари будет уже не до несчастной жертвы, которая если у нее достанет сил сможет выбраться на берег и спастись.