Сфинкс
Шрифт:
Он поставил себе цель стать не просто миллионщиком, а человеком владеющим десятками, если не сотнями миллионов. Он хотел стать одним из богатейших людей Российской империи. Карл же уговаривал его бросить штольню, продать пароходство и все, что у них было вложено в недвижимость, и пока не поздно убраться подобру-поздорову в Европу, или куда подальше. Например, в Америку. Но Веревий все отговаривал друга и говорил, что много денег никогда не бывает. Где еще они смогут так легко заработать капитал, для того чтобы потом безбедно жить в этой его Америке?
Теперь Веревий понимал, что несостоявшийся великий промышленник,
Ныне грязная тюремная камера являла собой все принадлежавшее Веревию пространство. Да и то до рассвета, который был уже не за горами. Скоро, совсем скоро в камеру к нему придет священник для того чтобы исповедовать его перед казнью. Веревий, не знал какие слова, он будет говорить святому отцу, если вообще будет, хоть что-то говорить. А после этого за ним придут тюремные надзиратели и отведут в тюремный двор, где по скрипучим ступеням лестницы поднимут его на эшафот. Потом его подведут к виселице.
Веревий безрадостно скользил взглядом по неровным кирпичным стенам камеры, пытаясь хоть за что-то зацепиться взглядом. Но унылые, пыльные стены, были похожи друг на друга как братья близнецы. Чтобы отвлечься от страшных, пугающих мыслях о предстоящей казни, Веревий принялся мерить шагами свою камеру. Он бродил по замкнутому кругу, проходя мимо этих опостылевших стены, минуя одну за другой, безрадостно взирая на окружающее его убожество и нищету. Он уже понял, но все еще, в глубине души, не смирился, с тем, что из этой грязной тюремной камеры не было выхода. Вернее, один выход все же был, но он вел на эшафот, установленный посредине тюремного двора.
Веревий не знал, сколько времени ему осталось, но он явственно ощущал, как оно неумолимо словно песок в песочных часах истекает. Все же в глубине души он надеялся отыскать двери в другой мир, существовавший, по словам Карла в другом месте и другом времени. Для этого нужно было лишь воспользоваться золотым сосудцем наполненным жучьим соком, который был зашит у него под кожей правой ноги. Веревий верил и не верил в то, что это возможно. Он сам видел, на что способны чудовищные жуки, явившиеся тогда из воздуха на Чертов остров. Веревий верил в их существование, но он не верил, что с их помощью сможет обрести свободу и избежать виселицы. Он хотел и боялся реализовать эту свою последнюю возможность на спасение. Это чувство было настолько пронзительно, что Веревий неожиданно для самого себя всхлипнул.
Устыдившись минутной слабости, он сгреб себя за курчавую шевелюру и с силой, так что затрещали корни выдираемых волос, дернул. От боли из глаз брызнули слезы, но это принесло арестанту облегчение. Он чувствовал, а это означало что он пока, что еще жив.
В том чужом мире, если верить Карлу, существовал белый кварцевый песок, ослепительно синее небо и бирюзово-зеленый океан до краев наполненный теплой водой. И женщины в том мире были тоже другие, не такие, как в его серой невыразительной доселе жизни. Нужно было лишь выбраться из этого проклятого каменного мешка и добраться до дупла того черного дуба что рос на Чертовом острове. Спрятанной
Наконец решившись, Веревий опустился на койку и нащупал небольшой твердый желвак, перекатывающийся под кожей на бедре. Раздевшись, он попытался ногтями вскрыть кожу, но лишь расцарапал ее до крови. При всем желании Веревий не смог бы дотянуться до флакона зубами. В замешательство он остановился, прикидывая, чем бы можно было разрезать кожу. Чем дольше он думал, тем яснее для него становилось, что вроде бы незначительная преграда из его собственной плоти, неожиданно вставшая у него на пути, превратилась для него в монолитную каменную стену, о которую будет суждено расшибиться его энтузиазму.
Так промучившись до самого утра в бесплодных попытках расковырять заветный золотой флакон, Веревий ненадолго забылся в тревожном сне.
— 3 —
По настоянию Сенсея с верблюдов была снята притороченная к седлам амуниция, в которую он велел всем облачиться, показав личный пример.
— А мне-то шлем зачем? — возмутился Иннокентий Павлович. — Он же килограмм пять весит!
— Для того чтобы сохранить твою розовую лысину в целости и сохранности! — усмехнулся Сенсей нахлобучивая на него тяжеленный бронзовый шишак.
После этого он роздал друзьям мечи, взяв себе огромную боевую секиру. Ольга повесила через плечо два колчана наполненных стрелами и выбрала себе лук. Прихватив солидный запас факелов и воды отряд был готов выступать.
За дверью, внезапно разверзшейся прямо под хвостом Большого сфинкса Гизы, Сенсея, Ольгу, Иннокентия Павлович и Абу встретила, плотная непроглядная тьма. Впрочем, это досадное обстоятельство ненадолго задержало друзей. Засветив факела, бывшие в их распоряжении, они вскоре получили возможность внимательно обследовать то помещение, которое находилось сразу же за дверью. Едва они успели сделать свои первые шаги, как дверь тут же совершенно бесшумно заняла свое прежнее место.
Короткий отрезок горизонтального пути резко сворачивал влево. Оттуда вниз уходила крутая лестница с истертыми каменными ступенями, вырубленными прямо в скале. Подняв нещадно коптящий факел вверх к самому потолку, Иннокентий Павлович обнаружил, что свод на всем протяжении покрыт толстым слоем сажи. Видимо этим ходом долго и часто пользовались. Опустившись по лестнице глубоко под землю, друзья оказались в самом начале очередного горизонтального коридора, который больше походил на узкий тоннель.
Одного взгляда вперед было достаточно, чтобы понять, здесь нужно держать ухо востро! Пол коридора был завален полуистлевшими скелетами, которые кто-то для того чтобы они не мешали двигаться по тоннелю небрежно сгреб к стенам. Каменные плиты пола и стены были покрыты какими-то черными потеками.
— Засохшая кровь, — недовольно проворчал Сенсей.
Иннокентий Павлович задумчиво почесал свой шлем:
— Все, дети мои, вот с этого самого места, наша спокойная жизнь закончилась! Отсюда начинаются ловушки, о которых мельком упоминается в папирусе Абу.