Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE)
Шрифт:
Мы с молодым ламой смотрели друг на друга с некоторым страхом. Да, в определенном смысле это средство превратило меня в собачье пугало.
Но что теперь делать? Старик сыграл со мной злую шутку. Теперь же она обратилась против него. Посмотрим, удастся ли ему избавить меня от этого запаха до того, как меня поведут к Далай-Ламе.
Врач вскочил на ноги и радостно щелкнул пальцами.
— Снимай свою мантию, — приказал он.
В очередной раз я стащил ее. Врач отошел и появился через минуту, неся в руках кожаную емкость, наполненную
Я попытался отряхнуться. Вещество было липким, и мне казалось, что вместе с ним с меня сползает и моя кожа. Быстро схватив тряпку, он обтер ею тело. Кожа стала розовой и сильно зудела, но зато пахла теперь бесподобно.
— Вот! — воскликнул он удовлетворенно. — Ты доставил мне много неприятностей. Возможно, страх перед лечением заставит тебя приходить только в случае крайней необходимости.
Он вышел в другую комнату и вернулся, неся чистую мантию.
— Надень ее, — скомандовал он, — не можем же мы позволить тебе появиться перед Высочайшим в таком виде.
Я оделся. Мое тело чесалось и зудело. Грубый материал мантии только ухудшал мое состояние, однако ни молодой лама, ни врач не обращали на это внимания.
— Быстрее! Быстрее! — сказал лама. — Мы не можем терять ни минуты.
Он схватил меня за руку и потащил к двери. Я неохотно переставлял ноги, оставляя на полу пахучие следы.
— Подождите! — воскликнул врач. — Ему нужно надеть сандалии.
Он поспешно вышел, а затем вернулся с парой сандалий в руках. Я их примерил и обнаружил, что они слишком велики и пришлись бы впору мужчине в два раза больше меня.
— О! — воскликнул я в панике. — Я запутаюсь в них или вообще потеряю их по пути. Дайте мне мои!
— Нет, ты необычный мальчик! — проворчал врач. — Ты просто целый ком неприятностей. Вечно с тобой что-то происходит. Подожди. Я обую тебя нормально, иначе ты опозоришь меня перед Высочайшим.
Он возобновил поиск и после долгой суеты вытащил, наконец, откуда-то подходящую пару обуви.
— Иди! — воскликнул он. — И не возвращайся сюда до самой смерти.
Он раздраженно отвернулся и продолжил свою прерванную трапезу.
Молодой лама покраснел от волнения и беспокойства.
— Как я объясню нашу задержку? — спросил он, словно я мог дать ему ответ.
Мы быстро зашагали по коридору и вскоре столкнулись с другим молодым ламой.
— Где вы были? — сердито спросил он. — Высочайший ждет, а он не любит ждать!
Объяснять, что случилось, не было времени.
Мы мчались по коридору, поднимаясь с этажа на этаж, пока, наконец, не достигли большой двери, охраняемой громадными прокторами. Узнав двух лам, они расступились, и мы вошли в личные покои Далай-Ламы. Вдруг первый лама резко остановился и подтолкнул меня к стене.
— Стой спокойно! — сказал он. — Я посмотрю, опрятно ли ты выглядишь.
Он оглядел меня с головы до ног, несколько раз поправляя мою мантию.
— Повернись, —
Я повернулся, став лицом к стене. Снова он поправлял и одергивал складки моей одежды.
— У тебя повреждены ноги. Впрочем, Высочайший знает об этом. Если он предложит тебе сесть, ты должен сидеть так изящно, как только можешь. Все в порядке. Можешь повернуться.
Я обернулся и заметил, что второй лама ушел. Мы стояли и ждали. Я уже стал думать, что ноги мои больше не выдержат. Стоило ли так спешить, чтобы теперь стоять и ждать? И зачем только я стал монахом?
Внутренняя дверь открылась, и из нее вышел старый лама. Очень официально, как и подобало человеку его положения, лама посмотрел в мою сторону, осматривая меня с головы до ног.
— Ты можешь передвигаться без посторонней помощи? — спросил он.
— Святой Мастер! — ответил я. — Я могу ходить, но, правда, с трудом.
— Тогда пойдем, — сказал он.
Повернувшись, он направился в следующую комнату, пересек ее и вышел в коридор. Подойдя к двери, он постучал и вошел. Я же остался ждать снаружи.
— Ваше Святейшество, — услышал я его исполненный почтения голос, — вы изволили пожелать увидеть мальчика Лобсанга. Ему тяжело ходить. Врач говорит, что он сильно поранил себе ноги и до сих пор еще не выздоровел.
Я не услышал ответа, но старейший лама вскоре вышел и прошептал:
— Иди! Когда войдешь, остановись и поклонись три раза. Если прикажут, подойдешь ближе. Иди медленно. Смотри, не упади. Ну а теперь вперед!
Он мягко взял меня за руку и повел в комнату.
— Ваше Святейшество, мальчик Лобсанг! — сказал он перед тем, как выйти и закрыть дверь.
Ничего не видя перед собой от волнения и страха, я нерешительно поклонился три раза в ту сторону, в которой, по моему мнению, должен был находиться Высочайший.
— Проходи! Проходи и садись здесь, — прозвучал ласковый низкий голос, который я уже слышал во время своего первого визита.
Я поднял глаза. Первым, что я увидел, была шафранная мантия, светившаяся в ярких солнечных лучах, проникающих в комнату через окно. Шафранная мантия! Над ней — доброе, но решительное лицо мужчины, которому доверено принимать решения. Это было лицо доброго человека, лик Бога на Земле!
Он находился на небольшой платформе, возвышающейся над землей. Красная подушка, на которой он сидел, резко выделялась на фоне его мантии. Он был в позе лотоса со сложенными перед собой руками; его колени были накрыты золотым покрывалом. Перед ним стоял низкий столик, на котором лежало несколько предметов: маленький колокольчик, шкатулка, молитвенное колесо и деловые бумаги. Кончики его усов свисали ниже подбородка. На лице сияла добрая улыбка, но сквозь нее были видны следы перенесенных страданий. Возле стола на полу лежали две подушки для сидения. Он указал на них и произнес: