Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE)
Шрифт:
Если вы одной половиной сознания будете стремиться в Непал, а другой — оставаться в Тибете, вы будете постоянно находиться в состоянии нерешительности и никогда не достигните спокойствия ума и уравновешенности. Это один из основных законов, который вы должны помнить. Определите врага, и вы победите его. Оставайтесь целостными — и враг рано или поздно будет побежден. Врагами могут быть нерешительность, страх или неопределенность.
Мы смотрели друг на друга и удивлялись, как хорошо этот Учитель понимает нас. Было приятно осознавать, что существует человек, который является человеком. Ему можно было обо всем рассказать, и он мог ответить. Мы думали об индийце и о том, каким надменным
Благородный Мастер, почему некоторые ламы очень жестоки, тогда как другие чрезвычайно отзывчивы и добры?
Учитель улыбнулся и сказал:
— Уже слишком поздно начинать обсуждение этого вопроса. Я обещаю тебе, что мы поговорим об этом позже. Мы поговорим также о пользе и бесполезности религии. Но сегодня, мне кажется, мы уже достаточно поработали. Теперь давайте займемся каждый своим личным делом.
Он поднялся, и все поднялись вслед на ним. Лама увидел, что я замешкался. Он склонился надо мной, обнял меня и помог подняться. Он проделал это так легко и спокойно, словно поступал так всю жизнь.
— Пойдемте, ребята, — сказал он, — я провожу вас, иначе кто-то обязательно споткнется и упадет в темном коридоре, а я не хочу, чтобы кто-нибудь еще повредил себе ноги.
Ученики помчались по коридору, довольные тем, что занятия закончились раньше чем обычно. Перед тем как выйти, Учитель повернулся ко мне и сказал:
— Лобсанг, твой Наставник вернется завтра утром. Я сомневаюсь, что ты увидишь его раньше полудня, потому что он должен будет сделать доклад перед Высочайшим и членами Высшего Совета. Он отправил послание, в котором упоминал о тебе, а Высочайший в ответном послании рассказал ему, что остался очень доволен тобой. Кстати, Лобсанг, твой Наставник везет кое-что для тебя.
Сказав это, он улыбнулся мне, легко похлопал меня по плечу, повернулся и вышел. Некоторое время я стоял, не понимая, чем я понравился Высочайшему. Ведь я был весь изуродован и побит. Кроме того, в глазах других я — причина постоянных неприятностей. Еще мне было очень интересно, что же мой любимый Наставник везет для меня. Я не мог даже предположить, что это могло быть, потому что никогда в жизни не видел подарков, предназначенных лично для меня. Я вышел из класса и столкнулся с входящим уборщиком. Это был старый монах. Он дружески поприветствовал меня и участливо поинтересовался состоянием моих ног. Я сказал, что они потихоньку заживают.
— Я сегодня убирал в той части монастыря, где живут Ламы, и слышал, как они говорили, что Его Святейшество очень доволен тобой.
Я обменялся с ним несколькими словами, помогая зажигать масляные лампы, а затем пустился в путь по коридору. Мне с трудом удалось пройти мимо кухни, но все же я не зашел туда. Я направлялся в один из маленьких храмов. Мне хотелось побыть одному для того, чтобы заняться размышлениями о прошлом и созерцанием будущего.
В монастыре было немного мест уединения для послушника — точнее, челы. Если кто-то из нас был переполнен тоской или не мог справиться со своими проблемами, то единственным местом, где можно было побыть одному, были небольшие храмы, в которых мы прятались за какой-нибудь Священной Фигурой, где никто не мог нас потревожить. Я вошел в тускло освещенный храм. Масляные лампы шипели. Должно быть, кто-то вместе с маслом налил в них воды. Лампы шипели, выпуская клубы черного дыма, который оставлял следы на стенах и на танках. [1]
1
Танка — тибетский ритуальный рисунок на ткани, напоминающий христианскую икону. — Прим. ред.
Я прошел мимо дымящих ламп и, подойдя к своей любимой статуе, сел в ее тени. Вдруг
Некоторое время я поиграл с котом, поглаживая его шерсть, потягивая за хвост и трогая уши. Все это время он не переставал мурлыкать. Вскоре его голова склонилась на бок, и он уснул у меня на коленях. Я сложил руки и подумал о всех происшествиях и трудностях моей жизни.
Я размышлял о настоящем, думая, как легко людям говорить банальности о религии, говорить о правилах праведной жизни. Но как непросто быть маленьким мальчиком, который вынужден делать то, чего не хочет, как трудно быть тем, кого готовят к выполнению каких-то непонятных для него задач. Размышляя об этом, я, должно быть, провалился в сон — мы часто спали сидя. Спал старый кот. Спал я. Время шло.
Удлиняющиеся тени становились все темнее. Солнце, пройдя свой путь по небосклону, исчезло за горизонтом. Вскоре из-за горных вершин выглянула луна, и во всех окнах Лхасы зажглись мерцающие масляные лампы. Я и старый кот шали в тени Священной Статуи.
Глава 7
Астральные путешествия
Заброшенный храм — Таинственный кристалл—Богослужение девяти лам — Путешествие в астральный мир — Заблудшие души обретают покой — Меня обнаруживают — Ламы испытывают мои способности — Прогулка сквозь стены
Глухое жужжание проникло в мое дремлющее сознание. Мои телепатические силы пришли в готовность. Где-то совсем рядом мощный источник мыслей заполнял ими легкий воздух. Я поднял склоненную голову и с трудом приоткрыл слипшиеся веки. Кто-то осторожно копошился у меня на коленях. Чей-то рот мягко схватил мою руку и нежно сжал. «Мур! Мур!» — сказал старый кот. Он понимающе смотрел на меня. Слабое мерцание ламп оставляло кроваво-красные отражения в его глазах, которые при дневном свете были небесно-голубыми. Мягко, так мягко, что я едва почувствовал, кот соскользнул с моих коленей и слился с густой тенью.
Ноги у меня онемели. Не совсем сросшиеся кости сильно ныли. Казалось, что ожоги готовы были открыться, оставляя свежие глубокие раны. Приступы боли сотрясали мою грудь и разливались по спине, угрожая сорвать ребра с их мест. Я осторожно лег, тяжело дыша. Когда боль постепенно угасла, я внимательно осмотрелся. Здесь, в глубокой тени огромной Священной Фигуры, я мог видеть невидимое.
Темные прямоугольники окон ясно выделялись на стенах, покрытых пляшущими тенями. Ночное небо проглядывало сквозь них, словно плотная бархатная завеса, усыпанная яркими драгоценностями — звездами. Алмазные, рубиновые и бирюзовые точки мерцали и кружились вверху. Здесь, в прозрачном воздухе Тибета, звезды казались не просто белыми пятнышками света, какими их видели в низинах, — они были цветными. Клубящийся дым не мог испортить чистоты тибетского неба, не мог омрачить его величия. Марс был тусклым красным рубином, Венера — зеленой, а крохотное пятнышко Меркурия напоминало осколок бирюзы. Неяркая полоса света тянулась по небу, словно бы кто-то провел по нему пальцем, покрытым измельченной алмазной пылью. Сегодня не было луны, которая обычно довершала картину, поглощая своим сиянием тусклый свет звезд.
Тени на стенах то прыгали, то замирали, превращаясь в огромных гигантов, карабкающихся на крышу, или в маленьких карликов, бегающих по полу. Лампа рядом со мной была неисправна. Из ее дырявого днища вытекало растаявшее масло, оно капало на пол и застывало. Возле дальней стены у окна колыхалась танка, она была похожа на мотылька, пляшущего вокруг мерцающего пламени. Танка слегка похлопывала, отделяясь от стены, несколько мгновений колебалась и, будто от усталости, возвращалась на место только для того, чтобы тут же продолжить свой безумный танец.