Шаг к звездам

Ливадный Андрей Львович

…Поначалу переход показался им головокружительным падением в бездну, но это тошнотворное ощущение длилось лишь несколько минут: придя в себя, Дункан и Катрин поняли, что стоят на асфальтированной дорожке подле высокого кирпичного забора, за которым возвышалось здание, являющееся точной копией одной из больниц их родного города.

Не без содрогания и замешательства они делали свои первые неуклюжие шаги по асфальтированной дорожке. Разум поначалу отказывался адекватно воспринимать окружающее, чувство тошноты периодически возобновлялось, — это вестибулярный аппарат пытался протестовать против фантомных ощущений движения, ведь физические тела Дункана

и Катрин на самом деле не двигались, — они застыли в сидячем положении, скованные непривычной тяжестью виртуальных костюмом.

Однако шаг от шага становилось легче, к тому же кроме чувства явного дискомфорта появились новые, неожиданные для них ощущения. Кто бы мог подумать, что внутренний плотно облегающий контуры тела слой виртуального костюма сможет так точно передавать знакомые, но вновь узнаваемые ощущения, — например легкое дуновение ветерка, шероховатую фактуру кирпичной кладки, случайное прикосновение ветви декоративного кустарника, отделяющего тротуар от проезжей части…

Первый сеанс длился всего лишь пятнадцать минут, но, когда техники отключили аппаратуру, прерывая контакт с фантомным миром, и начали снимать громоздкую экипировку, Дункан и Катрин сидели абсолютно безучастные, погруженные внутрь себя, вновь и вновь переживая те ощущения, что подарила четвертьчасовая прогулка по лесопарковой зоне, примыкающей к знакомому забору больничного комплекса.

С точки зрения неподготовленной психики это было… невероятно.

Прошло две недели.

Дункан и Катрин уже вполне освоились в виртуальном мире, и для них наступил долгожданный день, когда Уилсберг в своей неожиданной манере объявил, что вместо обычной тренировки сегодня им предстоит встреча с дочерью.

Первое свидание с Элизабет они не забудут никогда.

В сопровождении фантома медицинской сестры они вошли на территорию больничного комплекса, поднялись на второй этаж и, наконец, перед ними распахнулись двери отдельного бокса, где лежала их дочь.

Дункана и Катрин пробила короткая бесконтрольная дрожь. Казалось, что Элиза просто спит, и, присев у больничной кровати, они долго всматривались в ее черты, однако чем пытливее они старались отыскать в ее облике что-то неестественное, натянутое, игрушечное, тем больше убеждались в обратном.

Первой не выдержала Катрин.

Она протянула дрожащую руку и коснулась осунувшегося лица дочери.

Ее кожа была теплой.

— Элиза, милая, ты меня слышишь? — Срывающимся от волнения голосом произнесла Катрин.

В первый миг не наступило никакой реакции, и она вновь повторила имя дочери, настойчиво, но ласково, как может сделать только мать…

Веки Элизабет внезапно дрогнули, и она открыла глаза.

— Мама?… — Раздался в ответ слабый похожий на вздох шепот. — Мамочка… Что со мной было?

— Все хорошо, родная… — Катрин вдруг почувствовала, как слезы брызнули по щекам. — Все хорошо. Теперь ты поправишься… Обещаю тебе…

…

В этот момент мозг Элизабет, разбуженный виртуальным фантомом Катрин, вышел из состояния комы, и теперь ее сознанию предстояло жить в той информационной среде, которую формировали для него серые, невнятно шелестящие вентиляторами охлаждения компьютерные блоки.

Девочка была счастлива. Субъективная реальность ничего не говорила ей о жалком состоянии физического тела, наоборот, программисты и нейрохирурги сотворили настоящее чудо, полностью переключив рассудок Элизабет на связь с миром фантомных образов, где ее травматическая память об автокатастрофе

быстро потускнела и отошла на задний план, вытесненная туда новыми, яркими впечатлениями.

…

Ровно через семь месяцев в медицинских лабораториях уровня произошло еще одно знаковое событие: на свет появился семимесячный младенец, — выношенный Катрин клон — точная генетическая копия Элизабет, чье изувеченное тело, вопреки прогнозам врачей, по-прежнему находилось под опекой комплексного аппарата насильственного поддержания жизни.

Орлиное гнездо. Ноябрь 2003 года…

Шел мелкий, моросящий дождь.

Полоса электростатического «дворника» то и дело пробегала по лобовому стеклу машины, смахивая мелкие капельки воды.

В салоне было тепло, к подогретому воздуху, поступающему из системы кондиционирования, примешивался сладкий аромат свежескошенных трав. Широкая многополосная автомагистраль плавно изгибалась, будто горный серпантин, но Герберт не тревожился: он расслабленно сидел в водительском кресле, созерцая открывающуюся взору панораму беспрецедентной стройки. Ритмично помаргивающий индикатор автопилота уже успел прочно внедриться в сознание, как надежный гарант безаварийной езды.

В принципе Герберт мог бы расположиться и на заднем сидении машины, однако многолетние привычки не сломаешь вдруг, да и субъективность мышления давала о себе знать…

За плавным изгибом дорожного полотна показался знак, предупреждающий о начале опасного участка, и машина плавно притормозила, остановившись у строящейся многоуровневой развязки автомагистралей.

Выключив автопилот, Ричардсон свернул налево. Игнорируя тревожный писк лазерных дальномеров, предупреждающих о скором окончании дорожного покрытия, он, словно поддразнивая электронные нервы кибернетической системы, подъехал к самому краю обрыва и лишь в полуметре от линии бетонных паребриков резко остановил машину.

Выйдя под мелкий моросящий дождь, он достал сигарету и сел на край невысокого бетонного ограждения.

Внизу протиралась величественная панорама мегаполиса. Он намеренно выбрал наивысшую точку, где строительство автомагистрали остановилось на отметке в четыреста пятьдесят метров, чтобы иметь возможность наблюдать весь город, здания которого не поспевали за стремительным ростом транспортной инфраструктуры.

…Он хорошо помнил тот день, когда впервые увидел «Орлиное Гнездо». Огромная котловина, напрочь лишенная растительности, лежала между двух горных хребтов. Отвесные скалы со всех сторон окружали циклопическую впадину, а над головой, цепляясь за убеленные снегами горные вершины медленно кружил исполинский облачный вихрь.

История «Орлиного Гнезда» уходила своими корнями в события второй половины двадцатого века. Много лет назад впадину заполнял ледник, но в период разгара «холодной войны» его растопили, ради строительства системы пусковых шахт для баллистических ракет. После такого вмешательства возникло предсказанное метеорологами природное явление: над обнажившимся базальтовым ложем ледника стали конденсироваться водные пары, сформировавшие необычный облачный покров, который долгие годы служил безупречным маскирующим покрытием, не позволяющим обнаружить месторасположение пусковых шахт при съемке из космоса. Чтобы поддерживать этот полезный природный эффект были пробиты специальные наклонные тоннели, часть которых подавала тепло из подземных глубин, а другие осушали дно впадины, отводя талые и дождевые воды в глубокое ущелье.