Шаг навстречу вселенной

Такадзе Лела Тамазовна

Наконец, рыжий притормозил и медленно съехал на песчаную косу, стараясь не увязнуть колесами. Они остановились прямо на пляже, и Тротл, заглушив двигатель, снял свой шлем. Мадлин последовала его примеру, стремясь побыстрее ощутить свежий ночной воздух. Рыжий повернул к ней голову. Казалось, он был не менее доволен, чем девушка.

– Ну как?
– спросил он, и в голосе его почувствовался задор.
– Не жалеешь, что отправилась кататься со мной посреди ночи?

– Ничуть!
– с улыбкой ответила Мадлин и слезла с мотоцикла.

Теперь в тишине она услышала едва заметное шуршание озера, скрип затихающих цикад и шелест потревоженных

ветром деревьев. Вдалеке как на ладони был виден сияющий огнями центр Чикаго с его пиками небоскребов. Свет мегаполиса отражался множеством бликов на воде. Мадлин невольно засмотрелась этой картиной. Прежде ей не доводилось видеть ночной город со стороны, да еще и с такого ракурса.

Тротл подошел к ней и встал рядом, тоже глядя на далекий центр.

– Красиво, правда?
– тихо спросила она.

– Да. Таким я видел Чикаго первые несколько месяцев нашего пребывания на Земле. По ночам гоняли вот здесь, вдоль пляжа. Смотрели на звезды...

В голосе Тротла послышалась легкая грустинка.

– Скучаешь по дому?
– спросила Мадлин, понимая, что совсем ничего не знает о его прошлой жизни там, на Марсе.

– Да привык уже, - пожал плечами рыжий.
– Дом там, где тебе хорошо. А здесь тоже может быть неплохо.

Некоторое время они молчали и смотрели на далекий сияющий Чикаго, каждый думая о своем.

– Спасибо, что показал мне это чудесное место, - наконец, произнесла Мадлин.

– Добро пожаловать в мой земной мир. Хотел порадовать тебя немного и поделиться своими лучшими воспоминаниями.

Мадлин улыбнулась в темноте. Тротл все дни заботился о ней и переживал за нее, но таким открытым он был впервые. Казалось, от него исходили какие-то особые флюиды тепла и искренности, которые впустили девушку в его душу без всяких антенн.

Тепло... Только сейчас Мадлин почувствовала, что ночной холод пробирался сквозь одежду, пока они стояли на пляже, и невольно поежилась.

– Замерзла?
– спросил внимательный Тротл, от которого не ускользнуло ее движение.
– Иди-ка сюда.

И неожиданно для Мадлин он привлек ее к себе и мягко обнял. Она внезапно очутилась в его руках, окутанная близостью его тела, а ведь со вчерашнего вечера ей казалось, что он так старательно этого избегал. Впрочем, какая разница: сейчас он прижимал ее к себе так нежно, что все остальное осталось в прошлом и не имело никакого значения. Она инстинктивно прильнула к нему, уткнувшись носом в расстегнутый воротник его куртки, где виднелась рыжая гладкая шерсть. Объятия были такими земными и такими понятными им обоим, что хотелось в них раствориться.

Тротл слегка поглаживал ее по спине и смотрел куда-то вдаль. Потом он, коротко вздохнув, снял свои очки и прижался щекой к виску девушки. Ее неожиданно щекотнули длинные волоски его редких палевых усов. Жар его тела постепенно растекался по каждой клеточке, рождая в ней волнение и трепет. Тротл сжал ее чуть крепче, и вот она снова чувствовала его всего, такого обволакивающего и уже родного. И если в первый день он обнимал ее неосознанно, всего лишь чтобы сгладить воздействие своих жгучих антенн физическим контактом, то теперь он прекрасно понимал, что делал. Он прижимал ее к себе, потому что хотел именно этого, потому что именно так можно было ничего не говорить, но понять и почувствовать.

Сердце невольно затрепетало от этих ощущений, и Мадлин подняла к нему голову, стремясь увидеть его темные глаза. Они были туманными

и покорившимися, смотрящими сквозь нее своими почти незрячими радужками, полускрытыми за прядью рыжей челки и такими ждущими. Мадлин поняла без слов его взгляд, и ей было достаточно его чуть дрожащих рук, что держали ее так трепетно, и его обжигающего дыхания, рвущегося из груди. Она потянулась к нему и коснулась губами его кофейных губ.

Они оба замерли, пытаясь осознать эти незнакомые и столь удивительные ощущения.

Его губы были непривычно тонкими, горячими, мягкими, обрамленными едва заметными шерстинками, а их пряный вкус не был похож ни на что ей знакомое и сводил с ума. Тротл чуть слышно зарычал, не понимая, как ему реагировать на ту бурю эмоций и ощущений, что вспыхнула в нем от прикосновений девушки, и ладони его невольно сжали ее чуть сильнее. Мадлин, не думая больше ни о чем, обхватила его за шею и подарила ему первый долгий земной поцелуй. Сколько он длился, и был ли это лишь один поцелуй, или они прерывались ненадолго, чтобы посмотреть друг другу в глаза, а потом их губы соединялись вновь и вновь, с каждым разом все более пьяняще и настойчиво, они уже и не знали. Это не была страсть. Это было притяжение неизвестностей, хрупкость робких взглядов, волнение первых прикосновений, боль неуверенных сомнений, щемящий страх потери, кристальность невинных слов, доверчивость ожидания, искренность танца бьющихся в такт друг другу сердец. Не было больше ни планет, ни врагов, ни дома, ни всего мира, был только он для нее, так неуверенно и неловко, но искренне и жарко следующий ее ласкам.

Никогда прежде Мадлин не зарывалась пальцами в густой шерстяной загривок того, кого целовала в мохнатую шею, от чего он настороженно зажимался, но тело предательски отвечало на поцелуи и вибрировало им вслед. Никогда прежде такие сильные мужские руки с необычными длинными пальцами не пробегали по ее телу, чтобы немного неуклюже, но настойчиво добраться до ее горящей кожи, следуя неведомым и потаенным инстинктам. Никогда прежде она сама не жаждала почувствовать прикосновения лоснящихся шерстинок на упругих мускулах, сплетенных с ее уже почти обнаженным телом. Никогда прежде один неловкий и несдержанный поцелуй, похожий больше на укус, не вызывал в ней столь яркое ощущение смешанной боли и жара возбуждения, от чего Тротл виновато смутился, но остановиться уже не мог. Никогда прежде шуршание холодного песка в ее волосах не казалось столь переливчатым и мягким, пока марсианский мужчина со сдавленным стоном мучительного желания и удивленного неверия соединялся с ней, заставляя ее чувствовать себя наполненной им как никогда и никем прежде.

Тротл на какое-то время замер, пытаясь совладать со столь внезапно нахлынувшей на него дрожью, охватившей все его тело, и колеблясь перед неминуемым и неизвестным продолжением. Но Мадлин вновь завладела его уже такими жаждущими губами, не в силах оторваться от них, и увлекла его дальше. Они двигались неспешно и нежно, наслаждаясь волнами, которые на этот раз перекатывались по их телам без участия антенн, и их природа была уже совсем другой.

Сознание полностью покинуло их разум, уступая место главенству эмоций, инстинктов, сплетению желаний и сладкому освобождению на грани безумия. И лишь когда они, опустошенные и обессиленные, дыша друг другом и не разъединяя своих объятий на согретом песке, посмотрели друг другу в глаза, способность мыслить потихоньку стала возвращаться.