Шрифт:
1
Впервые Бриджет Девлин увидела Ричарда Хадсона холодным январским днем.
Для обогрева тогда затопили большой мраморный камин, хотя величественный особняк давным-давно был подключен к центральному отоплению. Кухня, отстоявшая далеко от жилых помещений, работала как часы под бдительным оком миссис Рейли. По первому этажу тянулся густой соблазнительный запах жареного мяса и картошки, заползая в каждый уголок каждой комнаты. Запахи были восхитительны, и казалось, почти миновавшие праздники продлятся еще.
За огромным окном в свинцовом переплете под покровом густого тумана, почти скрывшего мост Золотые Ворота, лежал залив Сан-Франциско. Солнце уже поднялось и пыталось пробиться сквозь неподатливые облака.
Нельзя сказать, что Бриджет не нравился туман — на самом деле она любила его. Задумчиво глядя в окно, она думала о доме. Она вспоминала Килмартин. Здесь, в Калифорнии, за тысячи миль от Ирландии, клубящийся туман лишь смягчал очертания окружающего. Голоса звучали приглушенно, и люди плотнее закутывались в пальто, поднимали повыше улыбающиеся лица, прежде чем нырнуть в холодную белую дымку.
Так случилось, что в тот январский день Бриджет перестала отрешенно следить за каплями воды, чертившими дорожки по оконному стеклу. Девушка была хороша собой и прекрасно это знала. Прелестный розовый свитер, что только сегодня утром подарила ей миссис Килберн, красиво облегал плечи. Волосы Бриджет, приходившие в беспорядок, стоило ей только выйти за порог дома, в тепле лежали тщательно уложенной пышной волной. Ей стоило немалых усилий сохранять эту прическу в течение праздников.
Итак, коротко попросив у Пресвятой Девы прощения за то, что считала себя во всем первой, Бриджет отошла было от окна, собираясь заняться своими делами, как вдруг заметила легкое движение и вернулась посмотреть. Внизу, на улице, из тумана прямо на дорожку к дому вот неожиданно вышел мужчина, такой красивый, что от одного взгляда на него у девушки захватило дух. Она подалась вперед. Дождевые капли, за которыми она только что наблюдала, были полностью забыты. Бриджет подняла руку и прижала ладонь к холодному стеклу, прильнула щекой к теплой коже и стала наблюдать за ним. Он шел так медленно, что показался ей возникшим из тумана призраком. На миг остановился, чтобы поправить пальто. Двубортное пальто цвета верблюжьей шерсти, немного темнее его волос. На нем были свободные серые брюки, а вытянув шею из высокого воротника свитера, Бриджет удалось рассмотреть крахмальную белую рубашку, которую оттенял безупречно завязанный красный шелковый галстук.
Мужчина обернулся, окидывая взглядом улицу, словно оказался там, где давно не был, и хотел на миг вернуться в прошлое. Девушка захотела отвести взгляд, она чувствовала, что вторгается в его мысли. Она не видела его глаз, но могла рассмотреть профиль. Ее восхитили очертания его высоких скул и линия носа. Бриджет решила, что его нос по американским меркам длинноват, но ей казался классически красивым. Она представила себе, как прохладна его кожа и как влажны волосы от капель тумана… Туман вновь окутал его, сомкнувшись вокруг, словно объятия призрачной любовницы. И тут случилось чудо. Как только мужчина сделал шаг к дому, туман рассеялся, сквозь него прорвался солнечный луч, на миг озарив сиянием его белокурые волосы. Лицо незнакомца как будто излучало свет. Он поднял голову и посмотрел на дом, как раз на то самое окно, где стояла Бриджет Девлин, и улыбнулся. За его спиной луч солнца, пробившись сквозь туман, окружил его радужным ореолом. Именно так становится явью сказка. Там, где радуга касается земли, действительно таится сокровище, но на сей раз это оказался не котелок с золотом, и «маленький народец» был тут ни при чем. Затем он…
— Бриджет, девочка моя, ты так и намереваешься весь вечер просидеть, глядя в окно, или все же соберешься с силами и пошевелишься, прежде чем день кончится?
Мягкий упрек миссис Килберн вернул Бриджет из грез в реальность. Она встрепенулась, и рука, потеряв опору, упала на шахматную доску.
— Ох, девочка! — рассмеялась пожилая женщина, глядя на рассыпавшиеся шахматные фигурки.
—
Она снова села, с несчастным видом глядя на изящную инкрустированную шахматную доску и растерянно сжимая длинными пальцами белую пешку и черного короля.
— Так и есть. Вы, как обычно, выигрывали, — вздохнула она, хотя и не видела на самом деле своего проигрыша. — Мне уж надоело, что вы все время разбиваете меня в пух и прах.
— Бриджет Девлин, ты не знаешь, выигрывала я или нет. Твои мысли витали за сотни тысяч миль отсюда, — радостно уличила ее Мора Килберн. — И скажи только, что это не так! Я всегда считала, что ты обманщица. Ты красавица, но любишь приврать.
— Я буду благодарна, если вы об этом никому не скажете, — отшутилась Бриджет и принялась расставлять фигуры для новой игры. — Мало кто в Америке врет так же непринужденно, как я. Мне было бы горько заставлять прочих завидовать, если мой талант когда-нибудь обнаружится.
— Уверена, что обнаружится, милая моя. Теперь скажи-ка мне, где блуждали твои мысли? Наверное, где-то в прекрасном краю. Твои глаза были прозрачны, как пруд апрельским утром. Ты вспоминала дом?
— Мои мысли были не так уж далеко, миссис Килберн. Я всего-навсего подумала, что погода не слишком изменилась с Рождества, — гладко солгала девушка. Ей не хотелось ни с кем делиться воспоминаниями о том, другом Рождестве, несколько лет назад. По крайней мере, пока не хотелось. — В этом году такой густой туман. Он всегда наводит на меня задумчивость.
— Да, туман. — Теперь Мора повернулась, чтобы посмотреть в эркер. — Мне повезло, Бриджет, что я видела в жизни столько туманных дней. Сначала в Ирландии, затем в Штатах. — Пожилая женщина счастливо вздохнула, вспоминая. — Знаешь, я не хотела переезжать в Штаты, но мистер Килберн настоял. Он сказал мне: «Мора, мы не можем жить так, как живем тут, в Ирландии, да и ты не из тех, кто сидит на одном месте до скончания дней. Мы должны уехать, моя девочка». Да, скажу я тебе, это было не как теперь — поедешь куда-нибудь, и вернуться проще простого. Когда мое сердце заставило меня последовать за ним и мы перебрались сюда, я думала, что никогда больше не увижу родного дома. Но годы летели, и мы оба так много работали… Я как-то даже не успела осознать, а мы уже стали почтенными людьми. Самолеты стали летать быстрее. Мы разбогатели. Мир стал меньше. Иногда мне хочется, чтобы Ирландия была прямо за этим узким заливом. Я не могу вспомнить, когда в последний раз была дома. Память моя тускнеет. С трудом припоминаю родной городок. Но все-таки я думаю, что я самая счастливая в мире женщина, потому, что со мной моя замечательная семья и потому, что я прожила столько лет на этой земле.
Бриджет, заслушавшись, перестала собирать шахматы. По спине пробежал холодок. Все чаще ее приятельница и хозяйка рассказывала о жизни так, словно можно было смотреть только в прошлое. Конечно, Бриджет прекрасно понимала, что Море восемьдесят восемь. И все же мысль о том, что Мора так стара и что годы ее сочтены, была невыносима. Несмотря на свою выучку, девушка совершила грех, тягчайший для сиделки, — она привязалась к подопечной. Мора Килберн была матерью и бабушкой, которых никогда не знала Бриджет. Но эти приступы ностальгии она вовсе не желала принимать всерьез. Напротив, вся ее ирландская натура возмутилась, и она быстро заговорила:
— О да, конечно, вы не можете вспомнить, когда последний раз были в Корке, — сказала она, торопясь развеять печаль Моры. — Вы были столько лет так заняты, что нечего и спрашивать, когда вы в последний раз ступали на землю Изумрудного Острова.
— Наверное, ты права, моя дорогая. Мне кажется, что имеет значение только то, что я не забываю о вещах действительно важных, правда? — Помаргивая, она разглядывала свою рыжеволосую сиделку, держа руки на коленях.
Та рассмеялась: