Шаг назад, или Невеста каменного монстра
Шрифт:
Господи! Только тебе известно, чего мне стоил этот монолог. Казалось, последние силы ушли на то, чтобы язык не заплетался, а мысль не увязла в ничего не значащих фразах. Папа бы мной гордился. Он всегда говорил, что пьяные разговоры за столом — это самая лучшая практика для любого финансиста и политика. Мол, сможешь переспорить и убедить в своей правоте пьяного, значит, справишься с многотысячной аудиторией трезвых, сонных и бедных.
— Мария, мое признание вашему таланту, вы прекрасно справляетесь, — растянув губы в пугающей ухмылке, кивнул в ответ крючконосый.
В этот момент рука прислуживающего молодого
— Ой! — возмущенно выдохнула я, полуобернувшись к юноше.
Испуг в его глазах дал понять, что я зря его подставила, поэтому попыталась спасти ситуацию:
— Я несколько неловка.
— Госпожа, простите, — пролепетал парень.
— Не стоит, я просто не привыкла к тому, что за моей спиной кто-то есть, — тут же отозвалась в ответ, стараясь избегать тех пристальных взглядов, что сейчас меня буравили в ожидании, чем же закончится пикантная ситуация. — Думаю, будет уместно заменить мне бокал и тарелку, а также… — Тут я обвела стол растерянным взглядом, вроде как разыскивая что-то крайне важное, и лишь затем перевела взор, полный возмущения, на прищурившуюся Лиагару. — У вас что, к столу подается лишь один комплект ножа и вилки? То есть салат, горячее и десерт я должна потреблять одними и теми же приборами? Что за средневековье? — вспылила я, с наслаждением замечая, как алый румянец заливает щеки и шею наместницы.
А вот тебе, накося выкуси!
— А разве у вас не так? — удивился крючконос, откладывая собственные приборы в сторону.
— Но позвольте! — продолжала возмущаться я. — Допустим, я ем рыбу, а затем мне подали фруктовый десерт, разве запах и вкус рыбы, оставшиеся на вилке, не помешают насладиться сладковато-кисловатым соком ягод?
— Но внутри вас все равно все перемешается, — в ответ отозвался сосед Валея.
— Тогда можно уподобиться животным, например свиньям, и потреблять все из одной миски, отказавшись от приборов вовсе, ведь там, в желудке, все равно все перемешается, — не унималась я.
— А Мария права, — растягивая слова, произнес Гивдар.
— Гив! — возмущенно взвизгнула Лиагара. — Не человечке учить нас этикету!
— Отнюдь, — отмахнулась горгулья, — думаю, у этой леди есть чему поучиться, в отличие от тебя она не закатывала истерику за столом, а лишь указала нам на элементарную проблему. Сколько приборов принято ставить на стол в вашем мире?
— Все зависит от количества блюд, правил сервировки и… — я выдержала паузу, — и тех персон, для кого приготовлена трапеза. Кто-то готов довольствоваться одной вилкой и одной ложкой, а кто-то привык получать удовольствие от еды. Наслаждаться ее вкусом, разделять удовольствие от соединения или разделения тех или иных ароматов. Для многих в моем мире прием пищи — это своеобразный культ. Кто-то ест, чтобы жить, а кто-то живет, чтобы есть.
— Забавная философия, — кивнул в ответ Гив, — но она мне нравится.
Пока вели дискуссию, тарелку и бокал мне заменили. Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: в тарелке яда нет, а в бокале другая жидкость. Едва заметно выдохнув, уже потянулась за вилкой, как крючконос поднял бокал и, отсалютовав мне, громко произнес:
— За Марию, за нашу надежду! Нашу последнюю надежду.
Делать нечего, рука сменила траекторию, и я поднесла бокал к губам. Словно по велению высших сил, в сознании всплыло: «Доча, пить можно все, но только не на понижение», а затем язык ощутил удивительно вкусное виноградное вино. Прощай, реальность, да здравствует сумасбродность!
Попытка закусить была воспринята организмом как жесткое непонимание и приравнена к предательству. Далее я лишь делала вид, что пью, и нагло игнорировала тихие вздохи юноши, который каждый раз подносил графин и так же делал вид, что подливает. Хотя куда там. Ноги были ватными, в голове шумело, а запихнутый в желудок ужин явно не желал в нем оставаться. Устав бороться с хозяйкой, организм выбрал сон, и впервые мне не удалось усмирить рефлексы, широко зевнув.
— Мария, для вас день был слишком длинным и тяжелым, — произнес Азим, поднимаясь со своего места, — позвольте проводить вас до ваших комнат.
— Премного благодарна, — отозвалась я, также отодвигая тарелку и прикрывая ее сверху салфеткой, что все это время лежала на моих коленях.
— Мария, еще так рано! — всплеснула руками Лиагара, доселе лишь стискивающая зубы. — И потом, Азим, нам надо еще обсудить массу вопросов. Раз человечка так сильно устала, пусть ее проводит Дивг. — Женщина кивнула в сторону вампира, сидящего по правую руку.
— Лиагара, — в этот раз голос подал Гивдар, — не смеши нас. Ни я, ни тем более Азим не позволим твоим клыкастикам сопровождать сей ценный груз. Раз Лиа захотелось пообщаться, Азим, будь другом, прикажи своим ребятам доставить девочку в комнату и глаз с нее не спускать.
— Хорошо, — отозвалась горгулья, подавая мне руку.
— Не доверяешь?! — прошипела Лиагара, медленно поднимаясь со своего места и нависая над столом.
— Нет, — кивнул Гивдар, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди. — Ты дала семь дней, поклянись, что за это время с Марией ничего не произойдет.
— А при чем тут я?! — возмутилась женщина. — Если ей на голову упадет кирпич или она с лестницы упадет, виновата буду я?
— Если кирпич никто не кинет, он и не упадет, про лестницу даже говорить не буду, — не скрывая сарказма, парировал Гив.
Лиа шумно выдохнула, выпрямилась и, сделав вид, что обиделась, сложила руки на груди. Я уже дошла до двери, когда услышала грозный окрик:
— А вы что тут сидите? Проваливайте, у вас куча дел!
— Эх, Лиагара, — рассмеялся Гивдар, медленно поднимаясь со своего места. — Надменна, глупа и недальновидна. Сама же своими руками рушишь свой же мир…
— Заткнись! Следуй в мой кабинет, братец, и ты, Азим, тоже, вас ждет сюрприз…
Далее я не слышала, ибо двери за моей спиной закрылись, отрезая от шума зала и дальнейшей перепалки родственничков.
— Викас! — Азим позвал одну из горгулий. — Проводи Марию до ее комнат, двойную охрану к двери. Никого не пускать. Вообще никого! Ты меня понял?!
— Да! — отчеканил мужчина, кидая на меня настороженный взгляд.
Я же стояла по стойке «смирно», боясь и шагу ступить, ибо коридор не просто шатался, а так и норовил выпрыгнуть из-под ног. Чудом не икнув, я продолжала медленно вдыхать и так же медленно выдыхать, правда, сквозь плотно стиснутые зубы.
— Мария? — едва слышно позвал Викас, видимо, ожидая от меня куда более резвых действий.