Шаг в бездну
Шрифт:
Однако это продлилось не долго. Он незаметно для себя все возвращался к тому моменту, когда он взглянул на монитор, показывавший картинку грузового отсека корабля. Вместе с этим образом так же приходил истошный вопль системы оповещения, сотрясающей все отсеки корабля. И эти странные существа, переливающиеся какой-то серо-зеленой палитрой, вибрирующие и колышущиеся как эластичные мешки заполненные вязкой жидкостью. Он вспоминал десятки чернеющих точек, беспорядочно плавающих по поверхности тел этих существ — по-видимому, это были их глаза — они плыли медленно, лениво, но не касались пола отсеков и избегали контактов со стенами. Когда концентрация газа снизилась настолько, что пропало его воздействие, существа просто прошли сквозь решетки клеток, как какой-то жуткий живой студень, следящий за всем черными точками глаз. Когда дело доходило до каких-нибудь препятствий, например вроде тех мелких контейнеров с органическими образцами, существа просто поглощали их, вбирали в себя, обволакивая телом со всех сторон, словно гигантские амебы.
Так же они обошлись и с Володей. В ушах Андрея до сих пор звенели его крики о помощи, когда эти амебы пытались сожрать его заживо. Конечно, Невод и Борис попытались его спасти, но сделать что-либо было уже невозможно: когда они вырвали из тела амебы вопящего и трясущегося Володю, стало ясно, что тот уже не выживет. За считанные минуты амеба почти переварила половину его тела. Он по грудь увяз в этой бурлящей массе с множеством глазок, и все было буквально растворено вместе с одеждой. Остались лишь кости, покрытые небольшим слоем какой-то массы неясного цвета. А когда его вытащили, амебы решили напоследок закусить и вторым пилотом. Непонятно, как он еще сумел вырваться и добежать до кабины управления.
Андрей поймал себя на том, что сидит так, не моргая, уже около десяти минут, погруженный в собственные мысли. Он взглянул на наручные часы — да, так и есть.
Пора бы перекусить, — устало подумал он. — А позже навестить Невода. Хороший он мужик, ничего не скажешь. И поговорит, и поддержит, если что не так. Нехорошо было бы оставлять его в одиночестве, пока он в карантине.
С этими мыслями он заставил себя встать и подойти к небольшому холодильнику.
Невод, так его по-дружески прозвала команда, молча сидел на койке с белоснежным бельем, в такой же белоснежной больничной одежде и такой же белоснежной герметичной палате. Вот уже третий день он бесцельно бродил по ней и мерил ее шагами, чтобы хоть как-то занять себя. Он чувствовал себя лабораторной крысой внутри этой белой, ничем непримечательной коробки, единственным предметом в которой была его койка. Между прочим, ее ножки почему-то были привинчены к полу, что навевало Неводу отнюдь не самые положительные мысли. Ощущение было такое, что он находится не в карантине, а в психиатрической лечебнице, причем, в самой изолированной палате.
По расписанию к нему приходили врачи в белых скафандрах, которые он как-то видел в новостях, когда на колонии Пиро-2 разразилась какая-то эпидемия. Там было много таких скафандров. Белые и чистые, ни пылинки на них не было, пока они не ступили на отравленную почву планеты. Зато в новостях они просто красовались грязными разводами какой-то технической гадости, и черт знает чего еще, что на них вылилось. На Пиро-2 просто отвратительная экология — все сидят на грани катастрофы из-за постоянного загрязнения тяжелой промышленностью и испытаний разного рода техники. Говорят, что в совсем запущенных районах планеты без специального защитного снаряжения просто невозможно находиться: там не то что радиация, сам воздух отравлен настолько, что удивительно, как рабочие там еще умудряются ходить по улицам без скафандров. Они вроде бы носят фильтрующие маски, но все же…
Сам же Невод там никогда не был и знал все лишь понаслышке или из выпусков новостей, которые он регулярно смотрел. Здесь же, в этой палате, не было даже простого голопроектора, не говоря уже о чем-то большем. И здесь попросту нечем было заняться. Все личные вещи у него изъяли еще при переводе в карантин и втиснули сюда, где он благополучно свихнется от неестественной тишины и полной изоляции. Себя же он чувствовал вполне сносно, если не считать приближение меланхолии от постоянного одиночества, а в целом — хоть сейчас в полет. Вчера к нему заходил Андрей, навещал. Кстати, в таком же белом скафандре, что и врачи. Рассказал много интересного про амеб, что нужны они научникам для каких-то исследований в области генной инженерии и вообще, как выяснилось, то, что их чуть не сожрало — детеныши. Невод сразу же потерял желание иметь хоть какое-то знакомство со взрослыми особями. Помимо этого Андрей рассказал ему новые сплетни, которые ходили сейчас в отсеках рабочего персонала, о ходе ремонта корабля и замечательной погоде на ЛР-273, планете, рядом с которой находится станция.
Замечательная погода, — мысленно усмехнулся тогда Невод. — Кислотные дожди ушли, уже счастье.
Однако отсутствие новостей о состоянии второго пилота его не особенно взбодрило. Андрей даже понятия не имел, что происходит с Борисом и что делают врачи для его выздоровления. Его попросту не пускают в палату и всячески пытаются вежливо послать подальше.
Внезапно моргнул свет, потускнел и совсем погас, вернув Невода из мира воспоминаний в мир реальности.
Хорошенькое дело! По расписанию никто не пришел, да еще и энергию отключили. Чем они там занимаются?
Отсутствующее освещение не добавляло ему оптимизма: дверь по-другому никак не откроешь, циркуляция воздуха и соответственно обогащение его кислородом прекратилось, а что самое поганое — здесь просто поражающая звукоизоляция. Даже если бы в этой палате разорвалась граната, никто бы ничего не услышал. Вручную дверь отсюда никак не открыть…
Просидев так десять минут, которые обернулись для него часами в полной темноте и тишине, Невод почувствовал вибрацию, исходившую откуда-то снизу. Сидя в этой ужасной обстановке, он не мог представить ничего другого, кроме как постепенного уничтожения станции. Ему виделись ракеты, нацеленные на отсеки реакторов, как они разрывают внешнюю обшивку станции мощными взрывами и как мгновения спустя взрываются сами реакторы… или быть может, это амебы вырвались на свободу, и теперь радостно пожирают весь персонал станции.
Но, разумеется, ничего этого не могло быть. Если бы реакторы были повреждены, он бы не почувствовал никакой вибрации. Когда превращаешься в облако мгновенно замерзающего пара в условиях космоса, вряд ли ты способен хоть что-то почувствовать. Поэтому он отбросил подобные мысли и стал ждать.
Через какое-то время включился свет. Спустя еще довольно долгий срок никто не появлялся, хотя бы для того, чтобы просто принести что-нибудь поесть. Чтобы отвлечь себя, Невод неспешно ходил по палате, наматывая уже черт знает какой круг. Или квадрат.
Хотя какая разница, как это называть? — мысленно хмыкнул он.
Спустя еще время дверь, наконец, зашипела и поспешно спряталась в стене. Зашел уже знакомый врач, но без белого скафандра, а в обычной медицинской форме.
— Мне дадут наконец пожрать, или вы решили заморить меня голодом? — сразу без приветствий бросил Невод. — Если так, то лучше меня просто пристрелить.
Врач мрачно взглянул на него.
— Никто вас морить ничем не собирался, — ответил он, — у нас просто… возникли сложности.
— И поэтому все были так заняты, что никто не соизволил прийти по прошествии нескольких часов в разлад с расписанием? Доктор, если бы я мог, я бы сам пошел и приготовил себе что-нибудь. И не ждал бы манны небесной, чем я тут, в общем-то, и занимаюсь. И теперь, когда вы здесь, что я вижу? Ничего! Я заранее извиняюсь за свой тон, но по-другому в этой ситуации я не могу. Где еда? За что берутся деньги из моей страховки?
Врач явно бывший не в лучшем расположении духа еще больше помрачнел и что-то буркнул.