Шаг в бездну
Шрифт:
— Третий этаж, — наконец ответила она, — палата сто девятнадцать. Но если через пять минут вы не вернетесь, пеняйте на себя.
На этот раз она нажала две кнопки. Сперва крякнул и затих динамик, а затем раздалось шипение внутри небольшого пространства, где стоял Проводник. Он почувствовал, как его обдуло несколько мощных струй не то воздуха, не то газа (при этом сдув с него пыль, которая успела осесть на одежду), а спустя несколько секунд все прекратилось. Снова раздалось шипение, и вторые двери открылись, впуская его внутрь просторного помещения. Бледный, холодный свет лился с квадратных пластин в потолке. Впереди стоял широкий регистрационный стол, за которым сидело три женщины, застрявшие между тридцатью и сорока пяти годами.
Проводник оглядел помещение. Несколько кресел, небольшой диванчик рядом со столиком, на котором стопкой лежали глянцевые журналы, автомат с газировкой в углу. Урна рядом с ним заполнена пустыми банками. И самое главное, то, что ему сейчас нужно — лифт, к которому он сразу же направился.
— Мужчина, вы куда? — поинтересовалась женщина в очках с тонкими стеклами.
Он ее проигнорировал, молча пройдя мимо.
— Мужчина! Проход только по записи!
Проводник вызвал лифт. Двери тут же открылись. Не дожидаясь, когда настырная девка догонит его, он нажал кнопку нужного этажа и лифт неспешно повез его вверх.
Он стоял, заложив руки за спину, размышляя над дальнейшими действиями. Сейчас, как и в большинстве случаев, Проводник действовал по ситуации, редко планируя что-либо наперед. Он делал так, как диктовал его внутренний голос, повинуясь скрытым в тени разума механизмам и в меньшей степени — интуиции. Зачастую большего и не требовалось, что его вполне устраивало. Однако теперь он чувствовал необходимость в "разборе полетов". Как назло ничего дельного не шло в голову.
Двери лифта открылись, и Проводник вышел в широкий, хорошо освещенный коридор. Маску он снял, сразу почувствовав знакомый больничный запах: смесь спирта, болезни и лекарств. В самом конце коридора, у окна стояли четыре медсестры и о чем-то говорили. Судя по тому, что они не обратили никакого внимания на открывшийся лифт, предмет разговора их интересовал больше, чем какие-то неизвестные личности.
Проводник пошел прямо, смотря на номера палат. До сто девятнадцатой он дошел быстро: всего-то шестая дверь от лифта. Взявшись за ручку, он толкнул ее… и увидел зеленые луга, простирающиеся до самого горизонта под ясным и безоблачно-голубым небом. Зелень пестрила полевыми цветами, будто рассыпанными по лугам чьей-то невидимой рукой. Ветер играл растительностью, перекатываясь по ней незримыми волнами.
Смотря на открывшийся перед ним вид, он не мог даже пошевелить пальцем, ошеломленный такой внезапной сменой обстановки. Проводник закрыл глаза и мотнул головой, надеясь прогнать это наваждение, если оно таковым было. Открыв глаза, он убедился, что перед ним не галлюцинация. А когда его коснулся запах разнотравья и свежего летнего воздуха, окончательно поверил в реальность происходящего. Это просто не могло быть галлюцинацией.
Нет, стоп.
Он закрыл дверь. Запах по-прежнему оставался. Подождав немного и посмотрев в дальний конец коридора (медсестры все трепались, продолжая его игнорировать), он снова открыл дверь. Луга и голубое небо никуда не делись.
Постояв на пороге, Проводник вошел в царство зелени и, не оборачиваясь, закрыл за собой дверь. Немного постоял, глядя на открывающийся вид, и все-таки обернулся. Дверь оставалась на месте, просто стоя посреди густой травы, будто бы крепясь петлями к незримой стене. Хорошо. Значит, можно вернуться обратно. Он снова посмотрел на сочные, зеленые просторы, уходящие вдаль, где, теряя насыщенность, они сливались с небом в единой полосе горизонта. Хотелось постоять еще немного, любуясь живой и яркой природой, особенно после мрачного, бесцветного вида городских кварталов. А еще лучше — лечь на мягкое зеленое одеяло и закусив травинку, подложить руку под голову, с наслаждением вдыхая почти забытый аромат летнего дня.
Но нельзя останавливаться. В палате Кореллии раскинулись огромные просторы, на которых теперь предстояло ее отыскать. Сама мысль, что дверь ведет в подобное место казалась бредом, но что с того? Проводник давно уяснил, что все эти аномалии имели некую системность, разгадав которую, можно спокойно и без зазрения совести пользоваться этими необычными явлениями. Проблема состояла лишь в самом процессе разгадки — иногда понять, в чем же мог проявляться пусковой механизм аномалии, было решительно невозможно. Благо, если гадать приходилось еще до того, как в нее попадешь. В противном же случае… очень многие, так и не поняв сути, оставались там навсегда.
Проводник оглядел горизонт. Как оказалось, дверь стояла в центре (по крайней мере, первое впечатление было именно таким) треугольника, образованного одинокими деревьями, будто бы каждое олицетворяло одну из вершин геометрической фигуры правильной формы. Деревья были на приличном расстоянии: Проводнику они казались не больше сломанной пополам спички. И это были единственные деревья. В остальном луга были лишены другой крупной растительности.
Выбрав дерево, Проводник пошел вперед. Дыхательная маска бесполезно болталась на поясе. Не зная, что конкретно собирался искать, он хотел обойти весь периметр треугольника. Он чувствовал, что так надо поступить и этого было достаточно, чтобы накрутить десяток-другой километров. Да и прогулка на свежем, действительно свежем воздухе ему была по душе. В конечном итоге, ничего другого просто не оставалось: не найдя Кореллию, он не сможет вернуться хоть куда-нибудь, вынужденный остаться в этом сером и мертвом мире замороженных людей. Этого ему хотелось меньше всего. Поэтому можно было и прогуляться. В конце концов, свежий воздух!
Он шел в размеренном темпе, не замедляя, но и не ускоряя шаг. Легкий ветерок ласково шевелил траву и цветы, перенося свежий и приятный запах. Чем дальше Проводник отходил от двери, тем выше поднималась трава: поначалу касаясь только ботинок, она тянулась все выше, добираясь до колен, а еще дальше — уже была по пояс. Хотя ощутимой проблемой для Проводника это не являлось. Бывало и похуже. Так что грех жаловаться, особенно после долгого времени проведенного в стерильной бездне космоса, на орбитальных станциях и напоследок в мертвом, но все еще шевелящемся городе, который задыхался в собственном дерьме. Да после такого прогулка в высокой траве была сущим развлечением. В конце концов, когда еще может представиться случай?
Постепенно намеченное дерево становилось все ближе. Проводник шел, не меняя темпа. Иногда он оборачивался, чтобы посмотреть на дверь, не исчезла ли она, не появились ли медсестры или та ворчливая женщина. Дверь по-прежнему была на месте и никто не спешил из нее выходить.
Возможно, время там течет медленнее, чем здесь, — предположил он, — вот и нет желающих проверить палату.
Он, конечно же, не мог знать, было ли это в действительности так, шло ли там время медленнее или же разрыв был настолько огромен, что весь отрезок времени, проведенный на природе, мог уложиться в одну-единственную секунду по ту сторону двери. По крайней мере было ясно одно: те пять минут, что так щедро выделила ему вахтерша (а как еще ее назвать, ему просто не приходило в голову) еще не вышли. Даже не смотря на то, что шел он уже около часа.
Спустя еще двадцать минут, он дошел до дерева. Оно не было необычным или каким-то особенным; простое, самое обыкновенное дерево, которое росло и подставляло листья теплым солнечным лучам. И ничего необычного вокруг. Природа.
Походив вокруг него и так ничего не обнаружив, Проводник пошел к следующему. Идти предстояло столько же: полтора часа, если не вдаваться в точные расчеты и принять во внимание возможные остановки, если ему вдруг захочется отдохнуть, или если случится что-нибудь еще в духе двери палаты сто девятнадцать. Но для себя Проводник мог с уверенностью сказать, что останавливаться и прохлаждаться он не намерен — слишком дорого время, чтобы попусту его тратить. Поэтому он шел, целенаправленно продвигаясь вперед, к следующему дереву, в призрачной надежде что-нибудь обнаружить. Что именно — не имело значения. Зацепка. Вот что важно. И не имеет значения, какова она будет.