Шаг в небеса
Шрифт:
– И где ты планируешь их зарабатывать? Только не говори, что снова подашься к тем сумасшедшим. Они ведь когда-нибудь нарвутся по-настоящему. Ребята из Блицкрига шуток не понимают. Они стремительно наращивают военную мощь. Скоро под видом борьбы с «воздушным пиратством во всех его проявлениях», - процитировал Якоб Небесную конвенцию, - они вторгнутся на территорию Империи.
– Кайзер этого ни за что не допустит!
– решительно заявил Клаус.
– А наш флот превосходит блицкриговский!
– Это только пока.
– Якоб был из вечных пессимистов, но я тут был готов скорее согласиться
– И продлится это недолго. Помяни моё слово, юноша, новая война не за горами. И развяжет её именно Блицкриг. А сумасшедшие из Чёртова жерла ему только помогают в этом.
– Китобои...
– протянул я, словно пробуя это слово на вкус.
Якоб не зря их называл сумасшедшими. Ребята сначала жили охотой на небесных гигантов - китов и кашалотов - ради жира и мяса. Во время войны этим удавалось неплохо зарабатывать. Имперские интенданты закрывали глаза на происхождение припасов. Но после войны дела их пошли не так славно. Демобилизация привела к появлению множества рабочих рук, которых так не хватало в сельском хозяйстве. И вскоре спрос на мясо сильно упал. Охотиться на китов и кашалотов стало не просто невыгодно. Охота приносила китобоям теперь одни убытки.
И тогда они начали охотиться совсем на других китов. На корабли Блицкрига. Стремительный налёт. Боевой корабль за несколько секунд опутывали прочнейшие тросы. И начинался абордаж. Грабили быстро и временами беспощадно. Какие уж там счёты были у вожаков Китобоев с отколовшимися от Империи после войны провинциями, никто толком не знал. Зато все догадывались о негласной поддержке, которую оказывал им кабинет Адальгрина.
– Нет, ты как знаешь, - подвёл итог Якоб, - а я бы ни за что не согласился работать с Китобоями. Особенно с их сумасшедшим командором. Да у него крышу ещё до войны снесло. По мне, так надо быть полным безумцем, чтобы охотиться на небесных китов. Даже ради тех барышей, что они получали во время войны.
– А я всегда считал психами почтарей!
– раздался зычный голос.
Мы обернулись к входу в ангар. В дверях его стоял здоровенный детина хорошо за сорок. Со щетиной на лице. Торчащими воинственно - на зависть многим воякам - усами. И копной вечно нечесаных волос. Одет он был в рабочий комбинезон, что делало его мало отличимым от любого труженика одного из множества заводов. Только кепки не хватает и одежда уж очень чистая. Ну, и ботинки лётные - высокие со шнуровкой. Такие входили в форму нейстрийских летунов - и ценились по обе стороны линии фронта.
Я неплохо знал этого человека, хотя работал с ним всего дважды. Разведчиком в его налётах на броненосцы блицкрига. Это был тот самый «сумасшедший командор» Китобоев. Как будто узнал о том, что мы говорим о нём - и явился.
– Эй, вы там, - махнул он за спину, - тащите кегу! Да пошевеливайтесь! А то эта старая пивная бочка опустеет скоро!
– Кто это тут старая пивная бочка, - начал было подниматься со стула Якоб.
– Да ты, зараза такая, пил всегда в десять раз больше меня. А теперь, верно, так и в двадцать!
– Что у тебя за дело к нам, Бронд?
– поинтересовался я.
При этом даже не предпринял попытки поймать Якоба за рукав и усадить обратно. Будь почтарь на самом деле разозлён, он бы сразу швырнул в китобоя кружкой.
– А с чего это ты решил, что у меня дело к вам обоим?
– громогласно пробасил командор, садясь на третий стул, жалобно скрипнувший под его немалым весом.
Его ребята тем временем вносили в ангар основательную металлическую кегу. О содержимом её догадаться было проще простого.
– С того, - решительно заявил я, - что ты решил сходу подкупить Якоба. Почтарь тебе вряд ли так уж нужен. Только вместе со мной. Выходит, дело у тебя, скорее всего, к нам обоим. И давай без лишних реверансов, Бронд. Что за дело?
– Всегда любил с тобой работать, - усмехнулся китобой, делая своим людям жест. Те поставили кегу рядом с якобовой бочкой, и отошли подальше от нашего стола. Однако из ангара не ушли.
– Ты сразу к делу переходишь, и слов не тратишь зря.
– Военный летун, - бросил Якоб так, будто это что-то объясняло. Хотя для прошедших войну - на самом деле объясняло. Едва ли не всё.
– Знавал я и болтливых вояк, - пожал плечами Бронд.
– А вот что мне в тебе очень не нравится, так это то, что ты почти всегда оказываешься прав. В общем, у меня дело к вам обоим. Ты, Готлинд, нужен мне как разведчик, а ты, Якоб, для связи с моим союзником.
– Я втёмную не работаю, Бронд, - тут же заявил я.
– Сейчас придётся, - отрезал тот.
– Пока не согласитесь работать со мной, и не поднимитесь на борт «Пилигрима», я не расскажу ничего о сути дела. Могу только озвучить награду.
– Златые горы и море пива?
– расхохотался глядящий на новенькую кегу чуть ли не с вожделением Якоб.
– Лучше, - ответил Бронд.
– Вы ведь уже слышали о компактных антигравах, верно? Мощностей Чёртова жерла вполне хватит для того, чтобы поставить такие на ваши аэропланы.
– И мы станем счастливыми обладателями безразгонников, - протянул я, будто пробуя на вкус последнее слово.
Это было бы просто королевской щедростью. Антигравитационные приводы использовались уже довольно давно. Однако был у них один, но очень существенный недостаток. Слишком много места занимали. Хоть и мощные были - могли поднимать в воздух линкоры и броненосцы водоизмещением в десяток тысяч тонн - вот только места занимали слишком много. Были попытки делать аэропланы с антигравами, но они оказывались слишком велики. И потому разработки эти были закрыты до лучших времён. А если быть точным, то до конца войны.
И вот спустя полтора года после её окончания какой-то гениальный - иначе не скажешь - инженер изобрёл-таки компактный антиграв. Подобные приводы ставили на аэропланы, получившие название безразгонников. Кроме того, почти каждое государство начало разрабатывать аэропланы, рассчитанные именно на антиграв. Кто станет первым в этой гонке, тот может надолго оказаться лидером в небе.
– Мне даже страшно представить себе, что ты за это захочешь от нас, - вздохнул я.
Предложение было заманчивым. Чертовски заманчивым. Быть может, даже слишком. И мне бы очень хотелось представлять себе, во что ввязываюсь, прежде чем давать ответ. Однако и Бронда я отлично понимал. Подобные предложения не терпят лишних ушей. Делиться сутью дела до прямого и чёткого ответа он точно не станет.