Шаг в небеса
Шрифт:
Как оказалось, автомобиль предназначался и мне. Конечно, не одному - много чести - вместе со мной на заднем сидении просторного авто расположился командир истребительной эскадрильи со своей молодой супругой. Из-за количества их вещей нашему сопровождающему пришлось ехать на крестьянской телеге. Я же сел на его место рядом с водителем. Это, правда, избавило меня от болтовни со спутниками. Они и так доставали меня расспросами, несмотря на то, что я сидел к ним спиной.
– Вы ведь инспец, верно?
– спрашивал у меня комэск.
– Это сразу видно. Но по какой
– Я гражданин Урда, - отвечал я, - был инспецем в лётных частях на Севере. Там мне дали гражданство.
– На Севере, - присвистнул комэск.
– Неплохо. Летать на Севере трудно, верно? Говорят, там до сих пор неспокойно.
– Незадолго до отъезда сюда, мы летали отбивать налёт бандитов на маслозавод.
– К награде представлен?
– тут же заинтересовался летун.
– Мне не говорили, - пожал плечами я, сидеть вполоборота было не очень удобно, но не разговаривать же комэску с моим затылком. Неизвестно, сколько мне тут служить, а прослыть грубияном на новом месте совсем не хотелось. Я и так разговаривал предельно короткими фразами, что было не слишком вежливо.
– Может, тут на новом месте и получите приятную новость, - вмешалась в разговор супруга комэска.
Мы познакомились, когда вместе садились в авто, помогая грузить многочисленные узлы и здоровенный деревянный чемодан. Но имён их я не запомнил.
– От награды я не откажусь, - не слишком удачно пошутил я.
– А у вас, вообще, награды есть?
– продолжал светскую беседу комэск.
– За предыдущую войну. Нас, летунов, наградами никогда не обходят. Но не все я решусь надеть тут.
– Почему же?
– удивился супруга военного.
– Ох, Весейка, - почти беззаботно рассмеялся комэск.
– Ничего-то ты не понимаешь в нашем деле. У вас ведь, Товарищ бывший инспец, награды эти за действия на урдском фронте, верно? Может, вам тут воевать доводилось? Потому и перевели сюда, верно?
– Только тсссс, - приложил я палец к губам и хитро подмигнул сразу обоим.
– Это военная тайна.
– О нет, - картинно схватился за лоб комэск.
– Прощай моя жизнь молодая! Что меня ждёт теперь! Вызов в отдел стражи - и стенка. А ведь как хорошо всё начиналось.
– В вас, товарищ комэск, пропадает весьма недурной актёр, - усмехнулся я.
– Летаю я всё-таки лучше, - гордо ответил мне комэск.
– И небо люблю больше сцены.
Беседа, несмотря на не очень удобное положение, развлекла нас всех, пока мы ехали. Мы скоротали два с лишним часа пути до Соловца.
Я выпрыгнул из авто, с удовольствием потянувшись. Наконец, можно было выпрямить ноги и размять спину. Сопровождавший нас младший командир слез с телеги и вместе с водителем авто принялся разгружать машину. Когда дошло до деревянного чудовища - чемодана - помогать пришлось даже нам с комэском.
– Ты только посмотри, Готлинд, - за время пути комэск стал считать меня хорошим приятелем, и общался теперь запросто, - и лётное поле, и на верхотуре полосы. На случай осады.
– Для отражения атак с воздуха, - добавил я.
– Они очень сильно уязвимы для ударов
– Да уж, - поёжился летун.
– Не хочется думать, что при этом было с аэропланами.
– Я тогда успел удрать в последний момент.
– А как вы думаете, товарищ Готлинд, - буквально заглянула мне в глаза жена комэска, - будет ли снова война?
– Ой, да брось ты, Весейка, и Конвент, и Народный комитет сколько раз разъясняли всем, что не будет никакой войны. Что война эта грабительская и наше государство не будет принимать в ней участия.
Однако супруга комэска продолжала внимательно глядеть мне в лицо. Ответа она ждала именно от меня. Я для неё инспец, пускай и бывший. Образ этот окутан каким-то таинственным ореолом. Всегда кажется, что человек из-за границы всегда лучше осведомлен в мировых делах.
– Я не хочу врать вам, - ответил я.
– Урд вполне могут втянуть в войну, идущую на континенте. Многим за границей этого очень хочется.
– Но ведь и у нас в Конвенте не дураки сидят!
– воскликнул комэск.
– Понимают, что ничего нам от аристократов заграничных не надо. Пусть себе копья ломают. А народ их опомнится, и власть возьмёт, как у нас.
Интересно, задор летуна был таким же искренним, как у моего знакомца - стража Пролетарской революции товарища Гамаюна. Или же показывает этот задор перед инспецем. Несмотря на гражданство, меня за урдца мало кто считал, хотя бы акцент сильно мешает.
– На войнах, - мрачно произнёс я, рискуя либо попасть под подозрение, либо быть зачисленным в провокаторы, - гибнет больше простолюдинов, чем дворян. И хватит уже этих мрачных разговоров. Нам сегодня ещё надо командованию представиться. Не хотелось бы начинать службу с его вопросов об опоздании, верно?
– Так точно, - вздохнул комэск.
Народармейцы, присланные специально с этой целью, помогли нам с вещами. Для того чтобы дотащить все узлы и чудовищный чемодан комэска, трудиться пришлось едва ли не целому отделению. Я же со своим невеликим скарбом, помещавшемся в одном саквояже и большой сумке, легко управился сам. В саквояже, который мне на прощание вручил Гамаюн, лежали оба моих револьвера и пистолет. Да ещё и несколько пачек патронов к ним.
Поселили меня в небольшой комнате, больше похоже на келью. Она располагалась почти под самой крышей - рядом со взлётной площадкой. Для воздушного курьера - в самый раз.
С комэском и его женой мы разошлись почти сразу, как миновали ворота. Я пожал руку молодому человеку, церемонно поклонился, чмокнув пальчики его супруги, и отправился вслед за сопровождавшим меня бойцом в богатырке.
– Я не знал, что командирские семьи прямо в крепости живут?
– спросил я у шагающего рядом народармейца.
– В мирное время - да, - кивнул тот.
– А как война начинается, их положено эвакуировать. Для этого заготовлен даже особый поезд в Василькове.
Васильковом назывался ближайший к крепости город, где из всех достопримечательностей имелся большой железнодорожный узел.