Шаг влево, шаг вправо
Шрифт:
– Как оперативник, Костя Степанов вполне на своем месте. – Владимир Сергеевич прервался, чтобы отпить еще сока. – Насколько мне известно, он не одного преступника лично вычислил и задержал. А вот моральный облик у него так себе… Потому он до сих пор в старших лейтенантах ходит.
– Так себе? Что ты имеешь в виду? – заинтересовалась я.
– Пару лет тому назад я дежурил по городу. Ночь была на редкость спокойная, и я поехал с инспекцией по районам, начал как раз с Трубного. Так вот ты не поверишь, но я застал в кабинете Степанова, но не одного,
– И как ты на это отреагировал?
– Я сказал молодежи, что появление начальства надо уметь предвидеть всегда, это в их же интересах, и ушел. Таня, ну не смотри ты на меня так! Я что, по-твоему, ханжа? Кстати, девица эта тоже нашей сотрудницей оказалась и к тому же дочкой начальника городского ГИБДД. Я тогда и подумал – дело молодое, любовь-морковь, и не стал выносить сор из избы. Потом до меня как-то дошла информация, что Степанов закрутил шуры-муры со свидетельницей по одному громкому уголовному делу. В общем, влюбчивый молодой человек! Впрочем, женщины таких, как он, любят.
– Это каких – таких? – игриво поинтересовалась я.
– Высокий блондин с голубыми глазами и накачанными мышцами, этакий славянский богатырь с картины Васнецова, но без доспехов. От таких все девчонки с ума сходят.
– Володя, ты бы лучше не обобщал! Кому-то нравятся кареглазые брюнеты среднего роста и с накачанными кошельками.
– Это ты о себе?
– А почему нет? – рассмеялась я, но тут же посерьезнела и вернулась к делу. – Значит, Степанов-младший – отпетый ловелас?
– Да, именно так. Погоди, ты сказала «младший», выходит, ты знаешь старшего? – Киря откинулся на спинку сиденья и задумался. – Кажется, я догадываюсь, что все твои вопросы объединяет! Антиквариат, Скобцов, Степанов… Таня, неужели те драгоценности наконец-то всплыли?!
– Какие? – уточнила я с пуленепробиваемым выражением лица.
– Похоже, ты лучше меня знаешь, какие! Недаром ты сперва поинтересовалась, не светились ли в последнее время в сводках вещички, похищенные когда-то из нашего музея? Я вот только сейчас вспомнил про одно давнишнее антикварное дело. Когда я только начинал работать в органах, ходили слухи о том, что следователь Степанов получил взятку предметами антиквариата за то, чтобы кого-то выгородить. Я подробностей уже не помню, но одно точно – Скобцов тоже работал по тому делу…
– И подобные слухи распускал этот бескомпромиссный, непримиримый борец за справедливость? – уточнила я не без язвительности.
– Чего не знаю, того не знаю. Столько времени с тех пор прошло! Но в одном я уверен – это были лишь ничем не подтвержденные слухи. В противном случае Сергея Степанова не только выперли бы из прокуратуры, но и посадили бы – как минимум лет на десять. Но он, насколько я знаю, доработал до пенсии и с почетом ушел на заслуженный отдых. – Кирьянов взглянул на часы. – Ну вот, я собирался на десять минут вырваться, а уже двадцать прошло! Таня, у тебя еще вопросы есть?
– Вопросов пока что больше нет, но есть просьба – если ты услышишь что-то где-то о тех ценностях, – и описала их в общих чертах, – дай мне знать. Ладно?
– Всенепременно. Только мне интересно: кто же тебя нанял? – Владимир Сергеевич пристально посмотрел на меня.
– Руководство музея, – не раздумывая ни секунды, соврала я. Хоть у нас с Кирей и доверительные отношения, я не могу выдавать своих клиентов.
– Понятно. – Кирьянов лукаво прищурился, и я догадалась, что он мне не поверил. – Спасибо за пирожки, очень вкусные.
– Пустяки. Тебе спасибо за информацию.
– Все, пока, – Владимир Сергеевич вылез из «Ситроена» и быстро направился к своей конторе.
Я поехала к знакомому антиквару, у которого был свой магазин-скупка в центре города, в районе набережной Волги. Петр Алексеевич Милявский был фигурантом одного из моих прежних расследований, и, если бы я сочла нужным, его фамилия появилась бы в протоколах уголовного дела. Но я, подобно моему теперешнему клиенту, пошла на небольшую сделку с законом. Правда, в отличие от Степанова, именно я выступила ее инициатором. В итоге, Милявский помог мне с информацией, а я не рассказала следователю, что Петр Алексеевич грешит скупкой краденого.
Припарковавшись у магазина, я вышла из машины и открыла тяжелую входную дверь, стилизованную под старину. Зазвенел колокольчик. Из подсобки вышел пожилой мужчина с ухоженной бородкой и, удостоив меня лишь беглым взглядом, принялся заводить большим ключом напольные часы. Я поняла, что Милявский меня не узнал.
– Добрый день, Петр Алексеевич! – обратилась я к нему.
Антиквар неторопливо обернулся, надел на нос очки, висевшие на цепочке, пристально взглянул на меня и, узнав, вежливо ответил:
– Здравствуйте, Татьяна Александровна! Чем обязан вашему визиту?
– Хотелось бы поговорить с вами об одном деле.
Милявский скосил глаза в сторону, и я заметила, что мы здесь не одни. В углу стоял невысокий, неброско одетый мужичок и, сложив руки на груди, завороженно любовался женским портретом. Лишние уши мне были не нужны, поэтому я замолчала.
– Николай Трофимович, голубчик, – обратился к посетителю хозяин магазина. – Давайте поступим так: я немного придержу этот портрет, а когда у вас появится необходимая сумма, вы его приобретете.
– Хорошо, Петр Алексеевич, я и сам хотел попросить вас об этом. – Мужичок попрощался и направился к выходу.
Милявский последовал за ним, повесил на дверь табличку «Перерыв», закрыл дверь на засов, вернулся за прилавок и произнес:
– Ну-с, я весь внимание!
– Петр Алексеевич, я не буду долго ходить вокруг да около. Скажу сразу – меня интересуют две антикварные вещицы. – И я достаточно подробно обрисовала, какие именно.
– Если я не ошибаюсь, они некогда были экспонатами нашего художественного музея? – проявил осведомленность антиквар.