Шаг во тьму
Шрифт:
Меня угораздило въехать прямо на вершину холмика. Я этого не видел, почувствовал: когда «козленок» радостно рванулся вперед, прыгнув с вершины как с трамплина. В зеркале заднего вида мелькнул дом: окна горели, но стены теперь были освещены всего в одном месте. Зато за домом, где тропинка, сияли фары машин, они спешно выезжали с пустыря на дорогу. И я
«Козел» бухнулся на землю, тряхнув меня в кресле, как кулек с картошкой, зубы выбили дробь, а машину дернуло в сторону. Я выровнялся и тут же врубил фары – на что теперь маскировка? А еще один такой холм и прыжок могут стать для «козленка» последними. И для меня тоже.
Я объезжал холмики и забирал влево, влево, влево, пока не выскочил на дорогу с краю пустыря, метрах в ста от того места, где съехал.
Назад по ней ходу не было, у фонаря меня встретят те ребята. А то и раньше, если решили не блокировать выезды, а сразу загнать.
Дальше по этой старой дороге. С другого края были гаражи, заборы, брошенная стройка, дорожка ужасно петляла. Я едва полз.
Те ребята свое дело знают. А значит, за мной по этой дороге пошла одна, максимум две машины. Остальные в это время помчались по нормальной дороге вокруг пустыря, перекрыть все выезды из этого района.
А может быть, и всего города… Сколько их было? И там, у Гоша… А если они и у Виктора дома, и у Шатуна, и у меня… Сколько же их тут?!
Чертова дорога петляла, фары то и дело вырывали из темноты новые препятствия. До нормальной дороги я добрался минут через пять.
Я крался по подворотням, и сердце падало в живот от каждой вишневой «девятки», – лишь секундой позже я понимал, что это вовсе не затаившийся в засаде черный «мерин» со странным пурпурным отливом.
К шоссе я выбрался минут через десять.
Цепь фонарей манила на запад – прочь из города! Теперь это не дом, родной и надежный… Прочь!
И подальше от Москвы, где эти чертовы суки так сильны…
Но именно этого я и не должен делать.
Слишком долго я добирался до
Если еще где-то и можно выскочить из города, не встретившись с подстерегающим «мерином»…
Я повернул на восток, к Москве.
Я гнал машину два часа, сделав остановку, только чтобы заправиться, и гнал дальше.
Миновал границу области.
Миновал поворот, ведущий к тому проклятому городку – с больницей и моргом, – и мчался дальше, дальше к Москве…
Лишь когда до Москвы осталось семьдесят верст, я повернул на север. И снова гнал «козленка», огибая столицу с северо-запада, пока не выбрался на северную трассу.
Уже под утро. Только здесь я наконец-то смог сделать то, что так хотел – развернуться и двинуться прочь от Москвы.
Я устал, глаза слипались, голова клонилась на руль. Скоро усталость стала сильнее отчаяния, сильнее страха. Сильнее воли. Не давало заснуть мне только то, что дорога ныряла с холма на холм, хоть в этом мне повезло…
Когда начало светать, а до Москвы было двести верст, я чуть не вылетел с моста через речку. Мне казалось, я просто моргнул, когда въезжал на мост, просто моргнул. А открыл глаза от железного скрипа, когда «козленок» чиркнул по ограждению на середине моста.
Нет ничего забавнее, чем рухнуть с моста, сбегая от смерти…
Из последних сил, кусая губы и хлеща себя по щекам, я проехал до первого поворота, отъехал от шоссе на пару верст, съехал в лесок и просто уткнулся в руль.
Все.
Не знаю, на что они способны. Достаточно ли я запутал следы и отъехал? Не знаю. Но если они меня и найдут, значит, такая судьба… Сон сомкнулся надо мной, как черная вода.