Шагая по трупам

Макнамара Элена

– Макс, ты меня слышишь?
– голос врезается вместе со шлепком по лицу.

 С*ка.

– Слышу, - хрипит Максим, открывая глаза и всматриваясь в рожу Махнова. Он взволнован, зол и немного побит. Синяки на лице уже приобрели ярко сливовый оттенок. 

Суворов пытается сесть и с удивлением понимает, что больше не связан, да и тело принадлежит ему снова. 

– Ты меня развязал?
– спрашивает у Серёжи, заходясь в кашле. 

– Нет... Я был на втором этаже. Потом меня кто-то вырубил.

Очнулся, пошел тебя искать. Ты здесь, - остервенело чеканит слова Махно, подавая Максу руку, чтобы помочь ему встать.
– Кто бл*дь эти ублюдки? И какого хрена они нас не убили? Ты видел кого-нибудь?

– Нет, - Суворов поднимается, опираясь на друга, - но я слышал...
– снова кашель, выплевывая сгустки крови. Рёбра ноют, и Макс, отшатываясь от Махно, ощупывает торс, морщась от боли.

– Что ты слышал?

– Тот, кто смотрел за мной, говорил по телефону. Удерживал меня здесь... Бл*дь, я них*я не понимаю. 

Максим шарит взглядом по складу в поисках своего оружия. Ему не хватает ощущать его тяжесть в руке, и быть готовым прикончить любого кто сейчас попадется на его путь. Но быстро разрастающаяся ярость убеждает Суворова в том, что он и голыми руками справится, да и пистолета нигде нет.

– Ты не один такой непонятливый, - трясется от злости Махно.
– Поехали отсюда. Нужно людей подтянуть, на случай если молодняк вернётся.

Макс хлопает по карманам брюк - конечно, телефона тоже нет, как и ключей от машины. 

– Пошли, - решительно говорит Сергею Владимировичу и первым, превозмогая боль, идёт в сторону лестницы. Но не доходит до неё. Останавливается.
– Ты видел тело Костика?
– застигает врасплох своим вопросом.

– Что? Ты о чем бл*дь? Макс, ты как всегда нашел не лучшее время ударяться в прошлое, - негодует Махно. Подталкивает друга, чтобы шел вперёд.

– Так видел или нет?
– Макс выворачивается.
– Отвечай!
– угроза в его голосе ощущается как дуло приставленное ко лбу. 

– Нет, не видел, но какое это имеет значение?...

– Бл*дь, - теперь Макс бежит, не обращая внимание на боль во всём теле, ловко перепрыгивая ступеньки.

Махно пытается не отставать:

– Причем здесь Костик? Он давно умер, я не понимаю к чему этот вопрос? – запыхавшись, настигает Мако на первом этаже.

– Ты когда-нибудь думал о том, что он может быть жив?
– Макс выглядит как безумный. Его глаза обволакивает какой-то нездоровый блеск, а на губах растягивается совсем недобрая улыбка.

– Нет, он не может быть живым. Ты представляешь, сколько лет прошло? Это исключено... Да и кто из-за шестерки будет мутить такую подставу? Кто бы стал с ним возиться? Зачем? 

– Я пока не знаю. Причин много. Может за его освобождением стоял Бугор или Степашка? 

– Но они оба мертвы, - тут же отрезвляет его Махнов.
– Это всё, - разводит руками, обводя пространство первого этажа, - никак не связано с твоим прошлым. Это просто банда малолеток, возомнивших себя королями жизни. Но ничего,

я эту самую жизнь им немного укорочу.

Макс не хочет слышать всё это бахвальство и трёп Махно. Он больше никому не верит, и будь у него сейчас пистолет, наверное, пустил бы ему пулю в лоб, сразу, исключая вероятность его участия во всем этом. 

– Пошли. Мне нужно добраться до телефона, - разворачивается на пятках и идёт на выход.

Первые глотки, наконец, свежего воздуха, достаются вместе с потоками воды извергающимися небом. Грёбаный дождь. 

– Сколько вообще время? Сколько мы здесь провели?
– Махно моргает выходя из здания, пытаясь привыкнуть к дневному свету. – Черт, будто с того света вернулся.

Максим тоже задаётся подобными вопросами, и что-то ему подсказывает, что пробыли они в клубе ни час и ни два.

 Он в спешке огибает здание, беря прицел на то место, где оставлял машину. И как не удивительно она всё ещё там. И даже ещё не приблизившись к ней, Максим понимает, что «Порше» никуда его не повезёт. И дело даже не в том, что у Суворова нет ключа, эта мелочь не стала бы для него проблемой. 

– М-да, вот это номер, - Махно присвистывает, разглядывая нанесенные увечья. Тачка стоит на асфальте, опираясь только на кованные диски, резина словно раскромсанная тряпка лежит рядом. Двери настежь, а салон ободранными лоскутами выглядывает наружу. 

– Пи*дец, - у Суворова не укладывается в голове, что на такой поступок, на такую неслыханную наглость, способны какие-то там салаги. Этого просто не может быть. 

– Моя машина в километре отсюда, - сообщает Махно, обходя «Порше» по кругу.
– И честно сказать, я расстроюсь, если мой «SLK» в таком состоянии. 

– Пошли, я смогу завести твой «мерс», - Максим выжидающе смотрит на друга. Потом спохватывается, у него в бардачке должен быть запасной телефон. Если только и его не забрали.

Суворов забирается внутрь изувеченной тачки, открывает бардачок, и пока ищет телефон, покоящийся на самом дне ящика, попутно убеждается в том, что документы на машину и права, не тронуты. Махно тем временем разглядывает капот, по которому будто ржавым гвоздём прошлись. Толстые линии перерезают черный глянец вдоль и тянутся по нижней кромке под лобовым стеклом, переходя на дверь, заднее крыло к багажнику. Порезы в конце заканчиваются закорючкой, напоминающей стрелку. Стрела указывает на замок багажник. Махно открывает его.

– Бл*дь изувечить тачку, но не забрать документы. Дибилизм какой-то, - зло рычит Максим. Телефон тоже не тронут, и Макс гневается, изучая дату и время. Пять часов вечера, среда. Он пробыл в долбаном клубе сутки. Сутки, словно вырезаны из жизни. Кто? Для чего?

Суворов по памяти набирает самый заветный номер. Он просто не может не думать о безопасности своей птички. 

На том конце провода его ждёт сюрприз - меланхоличный голос оповещает о недоступности абонента.

– Макс, - зовёт Махно, а Суворов отмахивается.