Шагая по звездам
Шрифт:
Все это время Лоренцо не отвлекался от готовки, соблазнительный запах щекотал ноздри, заставляя желудок недовольно урчать. После больничной еды очень хотелось чего-то домашнего. Шеннон вспомнила булочки с изюмом, которые пекла Энни, и чуть не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки.
– Спасибо, Энцо. Мы пока прогуляемся с отцом.
Она быстро выбежала из кухни, а Лоренцо задумчиво качал головой. Он привык не задавать вопросов, делать все, что прикажет работодатель, выполнять свои обязанности и ни во что не вмешиваться… Но сейчас ему все отчетливей казалось, что во всей этой истории, рассказанной мистером Харриджем, правды очень мало. «Если она вообще есть», – пробурчал он и ловко перемешал салат в глубокой миске.
Его тревожили собственные ощущения и еще что-то, неуловимо витавшее в воздухе. С тех пор, как он пришел сюда работать, ни разу не видел мистера Макбрайта. Мистер Харридж сказал, что он болен, поэтому не выходит. Но как только приехала дочь, они сразу пошли гулять. Так быстро не выздоравливают. Что-то тут нечисто…
За такими размышлениями Лоренцо закончил приготовление завтрака, разложил все на подносе и пошел сервировать стол в саду.
Глава 17
– Брюс, когда я смогу забрать его домой? – Дэн смотрел на Алекса сквозь стекло палаты.
– Хоть сейчас. Наблюдение врача ему уже не нужно, а делать перевязки на руках можно и дома.
– Тогда готовь документы на выписку, я его забираю.
– Дэн, ему нужна помощь психолога, – тихо сказал Брюс и посмотрел на друга.
– Я знаю, но он не согласится. Будет говорить, что с ним все хорошо, что он это переживет. Но я его уговорю, рано или поздно.
– Лучше рано, чем поздно. Это в его же интересах, – сказал Брюс и похлопал Дэниела по руке. – Я подготовлю документы. А ты пока сообщи, что он едет домой.
Когда Дэн вошел в палату, Алекс повернул к нему голову.
– Кто здесь? – спросил он.
– Ал, это я.
– Дэн? Ты приехал? Наконец-то. Мне ничего не говорят, врут напропалую, наверное, считают меня малолетним дурачком. Хоть ты скажи правду.
– Алекс, тебя не обманывают. Ты действительно серьезно пострадал и, скорее всего, никогда больше не сможешь видеть. Мне жаль.
– Да, тебе жаль. Конечно, что еще ты можешь? Только пожалеть бедного младшего брата, ущербного слепого инвалида. – В голосе было столько горечи, что Дэн непроизвольно поморщился от осознания собственного бессилия.
– Не говори так. Ты жив, это главное.
– Ты видишь, Дэн. Я нет. Уже нет.
– Ал, есть всякие люди. Кто-то рождается слепым…
– Дэн, им проще. Они не знают, как что выглядит, они не помнят, не скучают по всему этому. А я знаю, помню и точно буду скучать. Я не смогу…
– Сможешь. Я буду рядом. Я помогу.
– Ты не оставишь меня?
Дэн явственно услышал в голосе брата страх быть покинутым.
– Конечно, нет. Ты мой брат, Алекс. Моя семья. У меня никого нет, кроме тебя.
– А как же мама?
– Ее давно нет с нами, она в своем мире. И это не наша мама, Ал. Уже нет. Ты единственный, кто остался. Я тебя никогда не брошу.
Дэниел присел на край кровати и обнял брата. Тот зарылся лицом в вырез рубашки и громко сопел. «Иногда он такой ребенок, – подумал Дэн. – Но всегда будет моим младшим братом. Я несу за него ответственность».
– Поехали домой, Ал.
Алекс вцепился в его рубашку и не хотел отпускать.
– Мне страшно, Дэн. Как я буду там… один…
– Ты не будешь один. Тебя уже ждут. Тебе помогут.
– Кто ждет? – В голосе послышался интерес, и Алекс отпрянул от брата.
– Замечательная женщина. Ее зовут Энни.
– А кто она? – В голосе слышалось любопытство.
– Раньше, когда-то давно, она была няней маленькой девочки. – То, что эта самая девочка послужила причиной аварии, Дэн упоминать не стал: всему свое время. – Потом девочка выросла, а Энни стала экономкой.
– А у нас она как оказалась?
– Жених выросшей девочки выгнал ее. Теперь она будет помогать тебе, мне да и всем остальным. Ты справишься, Ал. – Дэниел ободряюще сжал плечо брата. – Мы справимся. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы вернуть тебе твою жизнь.
Алекс кивнул, но Дэн видел, что мыслями брат далеко. Сейчас было не время спрашивать. Настанет день, и они поговорят, как раньше.
Дэн вытащил сумку, которую принес с собой, подал брату одежду и помог разобраться с обувью. А после, придерживая его за локоть, аккуратно повел к двери и усадил в коляску, которая уже ждала на выходе из палаты. Оставалось лишь спуститься на первый этаж, проехать до выхода и дойти до машины. Дома будет проще. Дом, милый дом…
***
Подъезжая к дому, Дэн заметил на ступеньках Джеймса и Кэтрин. Энни не было, но в окне новой комнаты брата он заметил силуэт. Все понятно, последние приготовления.
Выйдя из машины, он обошел ее, открыл дверь и подал руку брату. Тот неловко выгрузился, на ходу надевая черные очки, которые еще в больнице дал ему Дэниел. Он не знал, как выглядит его лицо, но думал, что не лучшим образом: повязки сняли только вчера, кожа еще тянула и побаливала, а шрамы были обширными и… неприятными. Все это Алекс узнал, как только с него сняли бинты. Он бросился ощупывать лицо, морщился от болезненности прикосновений и от отвращения. Хотя Дэн и обещал, что почти все исправит пластика (Брюс уже договорился с лучшим пластическим хирургом, своим другом по университету), Алексу было от этого ничуть не легче.
– Алекс, дорогой, – услышал он знакомый с детства голос и уже дернулся было побежать навстречу, как запнулся о ступеньку и чуть не упал, вовремя подхваченный братом. Кэтрин бросилась вперед, но Дэниел покачал головой, и экономка вернулась на место, с тревогой следя за братьями.
– Да уж, несладко мне придется, – пробурчал Алекс и попытался вспомнить, как выглядит лестница у парадного входа.
– Так, давай, аккуратно, здесь десять ступенек, – сказал Дэн. Придется брату запоминать бесконечное количество цифр: сколько ступенек, сколько шагов до комнаты, сколько – до кухни.