Шагающая смерть

Восемь лет назад, когда Дэв Камерон вступил в Гвардию Гегемонии, он мало что слышал о межзвездной политике и в еще меньшей степени интересовался ею. Он почти ничего не знал о далекой угрозе, которую человечество именовало ксенофобами. Ему также ничего не было известно о причине мобилизации Имперского и Гегемонийского флотов в секторе Орла. По правде говоря, он даже не имел представления, где этот самый сектор располагается. Он еще не знал о существовании мира под названием Лунг Ши, а императора видел только в записях по программе виртуальных новостей.

И совершенно не понимал он, почему имперский этикет требовал от Майкла Андрэ Камерона развестись

с женой и оставить ее вместе с семьей на Земле, в то время как он сам должен был отправиться на Сингапурский небесный лифт, чтобы вступить в новую должность, предложенную ему в Имперском штабе в Тенно Кьюден, Небесном Дворце. Его отец с горечью в голосе, удивившей Дэва, назвал это политикой, в то время как мать, разразившись слезами, окрестила этот акт мерзким вымогательством. До этого момента семья Дэва была сплоченной и вполне счастливой, несмотря на то, что, живя на Земле, они до сих пор не были гражданами Империи.

Этой весной 2532 года Дэву исполнилось шестнадцать, и, конечно, он был уже достаточно взрослым, чтобы оценить, что происходит, но поскольку он ровным счетом ничего не знал о запутанных отношениях Гегемонии с Империей, то, следовательно, совершенно не мог понять, почему отец должен был подчиниться такому явно несправедливому приказу.

Почему отец его не мог просто поблагодарить Тенно-хейка [1] за оказанную ему честь, но сказать, что предпочитает остаться с семьей?

– Скажи им, что ты не можешь пойти на это! – сказал Дэв, стыдясь своих слез, скрыть которые был не в силах. – Или скажи им, что любишь маму и хочешь, чтобы мы отправились вместе с тобой. Я готов покинуть Землю хоть завтра, могу поспорить, что и мама не стала бы возражать.

Глаза Майкла Камерона также повлажнели. Это был крупный мужчина, казавшийся еще массивнее из-за белой с золотом формы Гегемонийского флота, которую он пока еще носил. На его погонах и жестком воротнике красовалось по три звездочки в форме вишневых цветков, знак отличия тайса – капитана военно-морских сил.

– Все не так просто, сынок. Клянусь Богом, что и мне этого хотелось бы.

Взгляд Дэва застыл на сверкающем золотом знаке солнца, который отец носил на шее. «Тей-кокуно Хоши» – Звезда Империи, которой награждались подданные Императора за особые заслуги.

– Все дело в этой медали, да?

Его отец вздохнул.

– Дело не в медали, сын, и даже не в продвижении по службе. Они переводят меня в Имперский флот, дают мне назначение в Имперском Штабе. Это… большая честь, – лицо отца исказилось, словно он говорил совсем не то, что чувствовал.

Гнев, смешанный с горечью, охватил Дэва.

– Другими словами, ты можешь выбирать между нами и своей карьерой, так? И ты выбираешь карьеру?

– Попытайся понять. Имперский адмирал не может… не может быть женат на женщине, не являющейся гражданкой Империи. Существуют политические соображения.

Он отвел взгляд и беспомощно пожал плечами:

– У них на роль моей жены есть на примете кто-то другой.

На некоторое время отец Дэва замолчал. Они сидели рядом на парковой скамейке, над ними синело нестерпимо яркое небо. Вдали за деревьями Лосиного Парка просвечивала линия горизонта Западного Скрэнтона. К сине-серому силуэту Лысой Горы лепились серебряные транспластиковые строения города. Город, казалось, не имел ни конца, ни края. Теснясь башнями, он взмывал в небо, похожий на гигантский технологический муравейник, выросший на метроплексе Босуоша. Стремительная белая полоса разорвала небо, и на расстоянии со значительным опозданием послышался дальний раскат грома. Пройдут еще какие-нибудь десять часов, и его отец, направляясь в другой мир и другое пространство, станет пассажиром одной из таких сверхзвуковых суборбит.

– Понимаешь, если я откажусь, то тем самым нанесу оскорбление некоторым очень влиятельным и могущественным людям. Генсуи, [2] Мунимори, например. Моему патрону, Генсуи Йошида. Даже самому императору, который разрешил такому гай-джину [3] как я, вступить в Имперский штаб. Все они утратят свое лицо, а это… чревато дурными последствиями.

– Ты ведешь себя так, словно являешься их собственностью!

– Сын, тебе знакомо слово «сепуку»?

– Что? Конечно. Ты… ты хочешь сказать, они могут заставить тебя убить себя?

– В этом нет ничего невозможного. Если оскорбление, нанесенное императору, окажется достаточно тяжелым. В противном случае мне придется покинуть флот. Другой приемлемой работы я не смогу найти, что отрицательно скажется на тебе, матери и брате. Поверь мне, это будет куда хуже, чем наше расставание. Если же я соглашусь на повышение, кое-что для нас останется по-прежнему. Я ведь все так же люблю маму, тебя и Грега. Я буду навещать вас так часто, как только смогу. Может быть, не так часто, как нам всем хотелось бы, но буду пользоваться каждой представившейся мне возможностью. Уж это я тебе обещаю. Многое для нас изменится к лучшему. У нас появятся деньги, и мы сможем позволить себе то, о чем даже не приходилось мечтать.

– Деньги меня не волнуют…

– Во-первых, мы сможем достать для тебя и Грега гнезда подключения.

– Мне они не нужны.

С этими словами он вытянул вперед левую руку ладонью верх, показывая тонкий рисунок металлической наномозаики, вживленной в кожу у основания большого пальца.

– У меня есть собственный интерфейс.

– Он есть у каждого человека на планете. Черт возьми, Дэв, тебе нужно получить образование, если ты хочешь добиться чего-то в этой жизни. Я имею в виду нечто большее, чем традиционная школа Западного Скрэнтона! Я хочу, чтобы ты посещал приличную школу, где будешь черпать знания прямо из штепсельного гнезда. Это может быть Босуошский политехникум или MIT.

Он указал на кольцо из серебристого металла, едва выступавшее из коротких волос за правым ухом. У него было еще два, подобных этому, – второе размещалось за левым ухом, а третье – сзади, у основания шеи. Височные и затылочные разъемы, называемые В – и З-разъемами, непосредственно были связаны со сплетением цефалосвязи, которую искусственно вырастили в мозгу Майкла Камерона.

Немногие из граждан Земли могли позволить себе иметь полный интерфейсный набор с тремя гнездами подключения, но старший Камерон родился в богатой семье, имеющей старые узы с банковским комплексом Киото. Но для своей семьи он не мог позволить подобной роскоши, во всяком случае, пока находился на жаловании флотского офицера Гегемона. Цефалосвязь и ладонный интерфейс Дэва были имплантированы бесплатно, когда тот был еще ребенком. Эта система обеспечивала доступ к виртуальным играм и даже некоторым интерактивным программам. Кроме того, она давала ему возможность открытого доступа к коммуникационным системам и компьютерам, от которых зависела мировая экономика.