Шагающая смерть
Шрифт:
И она решила исследовать свое пристанище под названием «Дюны Нью-Уэми» на предмет пищи и питья. Тщательно обыскав пищеблок, Катя обнаружила воду во все еще работавшем водопроводе в одном из помещений за стойкой. Напившись и немного успокоившись, она расположилась прямо в баре, напротив высокого входа в виде арки в обеденный зал, и стала ждать.
Не вызывало сомнений, что помещение это было повреждено прямым попаданием сюда снаряда во время мощной перестрелки сегодня утром, когда шла битва за мыс Диксон. Столы и стулья смело к одной из стен, и они свалились там беспорядочной кучей пластика, весь пол был усыпан осколками битого стекла, залит вином, забросан чудом уцелевшими бутылками. Кухню не задело, но от нее было мало толку – энергоснабжение было
Катя обнаружила пару упаковок соевых крекеров, и они вкупе со стаканом воды и послужили ей ужином. Ирония судьбы – здесь было море самых разных алкогольных напитков, но Катя не пила ничего, ни виски, ни вина, ни даже пива. Когда-то, еще во времена своих космических полетов, она прикладывалась к бутылочке, но вкус напитков показался ей отвратительным, а состояние опьянение ничего ей не открыло.
Месторасположение бара и его ассортимент позволили сделать Кате кое-какие выводы о жителях этого района. Объяснили ей кое-что и банки сети ВИРкома Уровня 1 в фойе здания и отсутствие модулей-имитаторов и интерфейсов коллективной сети ВИРкома. Это свидетельствовало о том, что район заселен представителями низших классов, и Катя была несказанно рада тому, что прежние хозяева решили покинуть это место.
Люди, которые бывали здесь, обладали лишь цефлинком Уровня 1, не больше, а многие из них и вообще «нули» – люди, находившиеся на самой последней ступени экономической и социальной лестницы, неспособные к взаимодействию с технократическим обществом. Цефлинки первого уровня, распределявшиеся, кстати, государством бесплатно, состояли всего лишь из интерфейса ладони и единственного В-разъема, достаточного для того, чтобы загрузить данные идентификации и информации о финансовом состоянии человека. При их помощи можно было общаться с ИИ и компьютерами и получать из общественной развлекательной сети программы с наиболее низким уровнем эмоциональных переживаний.
Два височных, или В-разъема, и расширенный вариант цефлинка позволяли уже доступ более высокого уровня, включая возможность присоединения к полной сети ВИР-коммуникации и широкому диапазону имитаторов. При помощи двойных В-разъемов можно подключиться к невероятному количеству самых разных развлекательных программ – от дарующих легкую эйфорию, до ВИР-драм, в которых участвует не один десяток человек, и виртуального секса. А третий разъем, располагающийся в области шеи, так называемый Ш-разъем, обеспечивающий подачу импульсов в центральную нервную систему, позволял достичь высшего уровня цефлинк-контакта при дистанционном управлении различными установками и устройствами, непосредственно управляемыми нервной системой человека машинами, например, боевыми машинами «Шагающая смерть».
Люди с вживленными двумя или тремя разъемами редко употребляли алкоголь. Химические вещества, обладавшие сильным цереброактивным воздействием, в особенности, депрессанты, оказывали сильный нежелательный эффект на контроль за цефлинк-управлением, и это было не только плохо, но и просто глупо. Этим людям просто не требовались никакие химические «увеселители» или даже средства анестезии, поскольку им и без того предоставлялся колоссальный выбор развлечений, позволявший, к тому же, сохранить ясную голову и не испоганенные нервно-электронные цепи. Да, несомненно, Кате не раз приходилось слышать и о «сжигателях разума», и о тех, кто постоянно держал себя в состоянии перманентной эйфории. Такие люди были явлением, хоть и частым, но не повсеместным. Для того, чтобы разумно и правильно обращаться с выращенным в твоем мозгу процессором, требовался довольно высокий уровень самодисциплины, а поскольку состояние непрекращающегося оргазма было наиболее приятным путем к самоубийству, то такие пользователи, утратившие самоконтроль, просто изымались из сети, они переставали представлять для своих потенциальных партнеров интерес – это был своего рода технократический вариант воплощения в жизнь закона о том, что выживает сильнейший, только в данном случае выживал разумнейший.
Время от времени Катя даже жалела, что она не могла выпить как следует. Как здорово было бы хоть ненадолго утратить над собой контроль, может быть, это смогло бы заглушить или, по крайней мере, притупить самообвинение, которое, казалось, непрестанно циркулировало в потаенных уголках сознания.
Ее руки сжали рифленый приклад винтовки.
Что со мной происходит? – задала она себе тот же вопрос и покачала головой. – Отбрось все это. Ты прекрасно понимаешь, почему не могла отправиться вместе с Виком. Вопрос состоит в том, почему ты не можешь примириться с этим. Черт возьми, как ты можешь так распускаться? Ты что, из этих, из «сжигателей»? А если еще нет, то скоро будешь, если не приучишь себя не думать об этом!
Это умение отрезвить себя выработалось у нее уже давно, еще когда она была курсантом, задолго до вступления в Гвардию Гегемонии. Она управляла кораблем через ИИ и системы управления. Корабль назывался «Кэйбуцу Мару». И вдруг что-то случилось в интерфейсе ИИ, какая-то неисправность, лишившая на несколько часов Катю всех чувств – если все это наложить на субъективные временные категории, то она просто ненадолго погрузилась в вечность.
Катя никогда и никому об этом не рассказывала, предпочитая не вспоминать этот случай, но с тех пор у нее возникли проблемы с полной или даже частичной темнотой. Стоило ей оказаться в каком-нибудь закрытом, темном помещении, как откуда-то на нее начинали наползать навязчивые клаустрофобические страхи.
Долгое время она боролась с этим, но теперь уже была готова примириться как с чем-то, от чего нет и не может быть избавления. Ей казалось, что это зверь, который будет вечно грызть ее душу, а временами она представляла, что это вовсе и не зверь никакой, а так, докучливый щеночек. Вик был прав. Как можно было с такой непереносимостью закрытых помещений, каждый раз забираться в машину, представляющую как раз образцовый пример такого закрытого помещения? И все же; какая-то логика в этом была. Когда она забиралась в пилотский отсек машины и закрывала люк, то секунду или две ей приходилось очень туго, она чуть ли не плакала и скрючивалась от душивших ее страхов, но стоило ей прикоснуться ладонью к интерфейсу, как она тут же видела перед глазами необозримую панораму, предоставляемую ей бортовым ИИ.
Присоединенная к ее центральной нервной системе, машина становилась как бы продолжением ее тела, сенсоры видели и слышали гораздо дальше. Она не уставала повторять себе, что клаустрофобией страдал ведь ее мозг, но никак не тело; то, что тело было заключено в оболочку тьмы, пространственной ограниченности и неподвижности, роли не играло – она была подключена к внешнему миру, питалась от него до тех пор, пока ее реальное «я» было присоединено через цефлинк к ИИ, оставаясь свободным и неуязвимым. Были и такие индивидуумы, правда, их было не так много, для которых управление машиной представляло собой что-то вроде отдыха, расслабления, это была особая разновидность техномегаломании, которая лишала их трезвого осмысления действительности, оказывая на них по сути то же воздействие, что и алкоголь. Для Кати это был наркотик совершенно иного толка, он даровал ей не излечение, конечно, но, по крайней мере, временное избавление, изгонявшее ненавистную тьму, которая так давила на нее, так ограничивала рамки ее сознания.
Катя не могла понять, почему она была не в состоянии победить свой недуг. На Алия B-V она заставляла себя погружаться в черную, как смола, тьму глубоко под поверхность мертвых незнакомых городов, сознательно вступая в борьбу с кошмаром, который никогда не лежал слишком глубоко от границ ее сознания. На Эриду ей приходилось переживать куда более страшные вещи – ее однажды проглотил один из гигантских ксенофобов, он уволок ее в одну из своих пещер настолько глубоко, что она уже распрощалась с этим миром. Сомнений нет, если существовало нечто, что позволило бы одолеть ее иррациональные страхи, то это уже встречалось на Катином пути.