Шаги в бесконечности
Шрифт:
Икаров отчетливо представлял себе, что там, за нейтритовым люком, ничего не увидит. Ни звезд, ни Солнца. Незримая стена не пропускает ни единого луча. Обзорный экран все время показывает одно и то же: искривленные гравитацией линии «Пиона», погруженного в тушь, да капризно изогнутые плоскости корабельной обшивки, которые время от времени по непонятной причине начинают светиться.
Выйти! Выйти хотя бы на несколько минут, покинуть изломанные стены корабельных отсеков.
Снаружи капитана встретила абсолютная тьма. Никакая ночь на Земле не
Здесь ничего подобного не наблюдалось. Икаров называл Тритон Черным солнцем. Это была невидимая звезда.
Четыре фигуры – три высокие и одна пониже, коренастая и чуть сутуловатая, – осторожно перемещались по покатым плоскостям обшивки.
Пройдя с полкилометра, капитан сел в манипулятор, все время шагавший рядом. Участок обшивки впереди стал наливаться призрачным светом. От него побежали многоцветные волны, захватывая все новые куски поверхности.
Икаров, прижав поплотнее клеммы к вискам, мысленно отдал приказ, и замешкавшийся манипулятор прыгнул вслед за тремя белковыми, которые продолжали шагать в сторону наиболее ярко светящегося участка. Казалось, кто-то набросил на одну из полусфер «Пиона» огромный вспыхнувший ковер. Голубые языки перечеркивали ковер из конца в конец.
Ловко переступая магнитными щупальцами, манипулятор обогнал Энквена и остальных роботов, которые замедлили шаг, и приблизился к границе светящегося ковра.
– Стой! – скомандовал мысленно капитан.
Роботы остановились позади манипулятора. Все четверо молча наблюдали, как с незримых ворсинок ковра соскальзывают голубые искры, тотчас беззвучно растворяясь в вечной ночи Тритона. Внезапно ковер прошили извилистые алые струйки.
– Такой высокой яркости обшивки приборы еще не регистрировали, – раздался в наушниках капитана голос Энквена.
– Отраженный свет? – высказал предположение капитан. Энквен покачал головой.
– Флуоресценция?
– Нет.
– Ядерный распад?
– Не похоже…
– Что же это?
Энквен замер. Его фигура показалась Икарову статуей древнего бога, высеченной из черного камня. Руки застыли в нелепом размахе, и лишь быстрое мерцание глаз выдавало напряженную работу мысли. Капитан знал, что в эти мгновения робот перебирал колоссальный объем памяти. Багаж ее складывался в течение долгих лет обучения в Зеленом городке, а затем был пополнен и отшлифован в космических стажерских экспедициях.
– Излучение мне незнакомо, – произнес Энквен после долгой паузы.
– Приступим к исследованию, – решил капитан. – Мне кажется, что свечение связано с превращением гравитационной энергии…
Загадкой тяготения были заняты все помыслы пионцев. Роботы начали устанавливать измерительную аппаратуру, принесенную с собой.
Послушный воле Икарова, манипулятор сделал еще один шаг к ковру, который переливался теперь всеми цветами радуги. Перед глазами Икарова по какой-то ассоциации мелькнуло далекое: зеленый луг с влажными ромашками… Мохнатое Солнце над горизонтом… Снежные купола и кружевные башни Зеленого городка.
До слуха капитана долетел предупредительный окрик Энквена, но отреагировать Икаров не успел: слишком далеки были в этот момент его мысли, и приказ манипулятору запоздал на какие-то доли секунды.
От края ковра взметнулась ввысь дрожащая серебристая нить. От нее исходило легкое неровное сияние. Серебряный луч образовал петлю, которая скользнула к прозрачному шлему капитана. В тот же миг манипулятор, повинуясь импульсу, сделал прыжок в сторону, увернувшись от луча. Светлая нить, мелькнув, чуть задела край шлемофона. Резкая боль обожгла лицо Икарова.
Последнее, что успел увидеть капитан, – растопыренные руки Энквена, спешащего к нему на помощь.
Очнулся Икаров в штурманском отсеке. Было темно, но капитан догадался, где находится: он лежал в противоперегрузочном кресле. Правая рука бессильно скользнула по упругому подлокотнику. Икаров застонал. Никто не откликнулся. Очевидно, в отсеке он был один.
Неужели на «Пионе» уже наступила ночь? Сколько времени провел он без сознания? Как попал в штурманский отсек? Где роботы, участвовавшие с ним в вылазке?
Клеммы? Вот они, над креслом, как и положено. Даже во тьме нащупать их было нетрудно – за годы полета движения рук были доведены до автоматизма.
«Свет!» – отдал капитан мысленный приказ. Сейчас стены отсека начнут наливаться голубым сиянием, а затем в потолке вспыхнет жаркий кварцевый диск
– Солнце в миниатюре.
Шли минуты – тьма не рассеивалась.
«Что могло случиться?» – думал капитан, тщетно пытаясь найти недостающее звено между событиями, которые разыгрались на поверхности «Пиона», и штурманским отсеком, погруженным во тьму.
Слабость сковывала каждую клеточку тела. Икаров с усилием вздохнул. Пахло хвоей, прелыми листьями и еще чем-то, бесконечно далеким, земным… Бредит он, что ли?
Хлопнул входной люк. Капитан тотчас узнал цепкие шаги своего помощника.
– Свечение погасло, капитан. Корабль вне опасности, – доложил Энквен. По голосу капитан определил, что робот приблизился к нему вплотную.
– Остальные?..
– Все участники вылазки благополучно вернулись на свои места.
– Результаты?.. – выдавил Икаров, морщась от боли. Хорошо, что темно и Энквен не видит его лица, если только он не включил инфравидение.
– Результаты вылазки обрабатываются, капитан, – сказал Энквен.
– Почему темно? – спросил Икаров. – Свет в отсеке не включается?
Энквен замешкался с ответом.
– Включи аварийное освещение, – сказал капитан.
– Отсек освещен, капитан, – ответил Энквен.
Капитан с трудом поднес ватную руку к глазам. Повязка. Как это он не ощутил ее сразу, когда очнулся?
– Что со мной, Энквен? – спросил капитан.
– Лоб рассечен до кости.
– Чем?
– Светящейся петлей во время вылазки. И еще…