Шаги в неизвестное (сборник)
Шрифт:
— Понимаю, — задумчиво ответил Миша. — А вы меня видите?
«Нет, не вижу, — сказал Голос. — У меня же нет глаз».
После этого Некто принялся рассказывать Мише об Антимире. Он сказал, что это прекрасный мир, хотя его обитатели и не ощущают света, как, например, люди. Что магнитные поля образуют там удивительные пейзажи. Что там есть и день и ночь, но по-своему, и когда поднимается их Солнце (было непонятно, другое у них Солнце или то же самое), то его силовое поле отчетливо очерчивает другие поля и вступает с ними в сложные взаимодействия, а когда приходит ночь, их мир делается менее ясным и отчетливым.
Но Миша
Голос умолк и молчал несколько секунд.
На востоке серело. Рассеянный свет сменил густую вечернюю темноту. Деревья и соседние дачи сделались невесомыми, слегка нереальными. Стало заметно прохладнее.
Затем Миша вдруг опять почувствовал духоту, как тогда в комнате. Неожиданно запели стекла на даче. Мишино тело стало ломать и корежить.
И вновь раздался Голос:
«Ну, вот и все. Мы сделали то, что намеревались. Собран Огромный материал. Мы очень благодарны вам за то, что вы помогли в этом замечательном опыте. Всем разумным мирам, с которыми мы уже имеем связь, мы сообщим об этом великом событии. Еще немного, и другие-цивилизации установят с вами постоянный контакт. Прощайте! Мы заканчиваем опыт. Прощайте!»
Голос начал отчетливо, но постепенно он слабел, и в то же время пляска энергетических полей вокруг Миши все ускорялась.
Несколько секунд он прислушивался к этим ощущениям, а затем его осенило: они кончают! Опыт кончается!
Он вскочил со скамьи и крикнул.
— Эй, эй, подождите!
«Что такое?» — спросил Голос.
Напряжение в воздухе несколько спало.
— Подождите, — сказал Миша спокойнее. — Нельзя же так, в самом деле! Кто мне поверит в случае чего? Надо, чтобы вы оставили какое-нибудь доказательство. Сделайте что-нибудь.
«Доказательство?» — переспросил Голос.
— Да.
«Доказательство мы не можем, — раздалось в Мишином мозгу. — Понимаете, лучше, если это останется тайной — то, что мы с вами связались. Мы не знали, что на вашей планете еще есть враждующие группы. Обычно так не делается. Обычно ждут, пока население того или другого мира объединится. Но мы готовы сделать что-нибудь для вас лично».
— Так сделайте, — согласился Миша.
«А что? — спросил Голос. — Что именно?»
Эта вторая часть Мишиных приключений может кое-кому показаться уже совсем недостоверной. Но для тех, кто следит за современным состоянием физики, полет Миши в Москву и даже предложения Голоса насчет автомобиля и рояля вовсе не явятся неожиданными. Возможность превращения энергии в материю обоснована уже и нашей земной наукой. Она заложена в учении Эйнштейна, который образно назвал материю «застывшей энергией».
Впрочем, будем последовательны.
Когда Голос спросил у Миши, что тот хотел бы получить, Миша, в свою очередь, осведомился, каковы же возможности Антимира. Могут ли они, например, сделать что-нибудь материальное? Голос ответил, что могут, что, посылая на Землю пучки энергии, они имеют возможность выполнить здесь любую работу и создать любое материальное тело. Но в то же время у них есть и некоторые ограничения. В их силах — и Голос подчеркнул это — выполнить только какую-нибудь личную просьбу Миши. Такое, что не
— Личное? — повторил Миша.
«Да, личное», — подтвердил Голос.
Миша задумался. Затем он встал и прошелся несколько раз взад и вперед возле скамьи. Сейчас он опять уже верил в существование Голоса, и его занимал вопрос, как бы не продешевить с этим личным желанием.
«Может быть, вам нужен еще один костюм? — подсказал Голос. — Мы можем материализовать такой же костюм, какой висит у вас в шкафу в комнате».
— Но обязательно личное?
«Обязательно».
Миша подумал еще секунду — он был бледен. Потом сказал:
— Ладно. Я все понял. Осушите Сахару.
«Что?»
— Осушите Сахару.
От нервного напряжения он так и сказал: «осушите» вместо «обводните». Но потом сразу поправился:
— То есть обводните. Обводните Сахару.
«Сахару?» — переспросил Голос.
— Да-да, Сахару. — Миша чувствовал, что у представителей Антимира уже мало времени, и сам начал спешить. — Это у нас в Африке пустыня. Совершенно нет воды.
В Антимире помолчали, потом Голос мягко объяснил, что Миша, очевидно, не понял сути дела. Им нельзя совершать такие действия, которые изменили бы судьбы больших групп населения. В Антимире не имеют права этого делать. Да и как ее обводнять, Сахару? Если набить туда воды, например, из Средиземного моря, там кто-нибудь может утонуть. И вообще, такие вещи не делаются с маху. Неужели Миша не знает, что такое «личное»?
— Знаю, знаю, — нетерпеливо отмахнулся Миша. — Чего там тянуть. Все ясно.
Он опять задумался и затем сказал:
— Тогда уничтожьте Австралийские Кордильеры. Просто снесите их совсем.
И сразу принялся объяснять, что Австралийские Кордильеры — это огромная горная цепь, которая тянется вдоль всего восточного побережья Австралии и задерживает влажные ветры, дующие на материк. (Он вычитал это в энциклопедии.) На этот раз в Антимире молчали довольно долго, потом Голос сухо спросил:
«Это нужно вам лично? Эти горы лично вам мешают?»
— Да, лично мне, — твердо ответил Миша. Затем он сразу испугался, что Голос спросит его, бывал ли он в Австралии. Он там, естественно, не бывал, а врать ему не хотелось.
Но Голос заговорил о другом.
«Скажите, а как вы понимаете „личное“? Что это такое?»
И тут оказалось, что Миша не знает, что такое «личное». Всю жизнь он полагал, что личное — это то, чего ему хочется больше всего. Во время войны, например, ему хотелось, чтобы она скорее кончилась. Потом — чтобы быстрее была побеждена разруха. Еще позже — чтобы скорее строились дома. Все это было его личными желаниями, и, побуждаемый ими, он старательно воевал, затем ездил от газеты строить колхозные электростанции, рыл землю на субботниках. А теперь его заботило, что в Сахаре нет воды, что огромная часть Советского Союза покрыта вечной мерзлотой, что между Англией и Францией до сих пор нет подводного туннеля, что количество подписчиков на нашу газету растет медленнее, чем хотелось бы, и что вопросы использования энергии приливов еще не подняты на надлежащую высоту…