Шагнуть в неизвестность
Шрифт:
Как бы там ни было, но просчет врага и в самом деле следовало использовать, пока не поздно. Я со своим поразительным зрением стал страховать, а мэтр цирковой клоунады полез наверх. Причем я вынужден был признать, что скалолазание у него получалось намного лучше, чем у меня. Сразу видна была и акробатическая закалка, и цепкость пальцев, и умение подтянуться чуть ли не на минусовой траверсе. С замиранием сердца я следил за осторожными движениями товарища и удивлялся его умениям. Я бы так не смог! Тем более что при кажущейся однородности и четкой направленности трещины в том месте, где я заметил отверстия, подъем и в самом деле становился минусовым. Наверное, потому
Леонид в полной темноте для себя забрался наверх, и я отпустил веревку, которая уже промокла в моих руках от переживаний. Не знаю, если бы он сорвался, помогла ли ему моя страховка? Хотя он мне и пытался объяснить какие-то законы и кое-где закреплялся, подтягивал веревку за собой и делал хитрые петли внахлест на выступающие каменные обломки.
Потом его очень долго не было. Что опять стало причиной моего беспокойства. Если там нормальный грот, то мэтру хватило бы минуты для освещения фонариком и короткого осмотра, но его не было минут двадцать, если не больше. На часы я не смотрел из принципа, наверное, поэтому подстрелил еще одного неосторожно высунувшегося из-за скал зроака. Кажись, это был десятник, потому что крики его подельников, полные желчных угроз, понеслись в мою сторону. Причем довольно страшные угрозы, которые только и подходили подобным людоедам. Я старался молчать в ответ, выглядывая новую жертву и ожидая рывка веревки.
Наконец дождался! И по рывкам сразу стало ясно, что мой товарищ настаивает на передислокации нашего пункта обороны именно к нему. Понятно, что перекрикиваться и обсуждать детали таким способом мы не рискнули. Я молча привязал к веревке Ленин рюкзак, и тот его потянул вверх. Потом поднял мой рюкзак, оба наши арбалета и стал страховать мое восхождение.
Сорвался я как раз на середине отрезка. И подумал, что все! Слишком уж затяжным показалось падение. Ужас охолодил разум, заморозил сознание, и только через минуту я сообразил, что не падаю, а сильно раскачиваюсь. Причем при этом потихонечку продолжаю двигаться вверх! Чуть не заорал от счастья, что спасся. Хотя вовремя прикрыл рот и сразу припомнил, что все картинки из моей жизни перед глазами не пробегали. А раз не пробегали, то чего я испугался? Раз моей жизни ничего не грозило, а я таки испугался — значит, я трус?
Подобные выводы меня странно успокоили: раз трусишка, то что с меня взять! Чтобы еще бесполезным балластом себя не считать, я стал резко дрыгать ногами, потому что знал: так на сантиметр-два помогаю тянущему. Может, это и неправда, но как по мне, наверху я оказался довольно быстро. Значит — помог. А вот промокший от пота, задыхающийся от бессилия Леонид оказался совсем иного мнения.
— Ну ты кабан жирный стал! — хрипел он, хватая ртом воздух и потирая истерзанные веревкой ладони, — Растолстел, как хряк! А ведь я тебя как пушинку еще два дня назад на плечах носил. Все, никаких больше застолий! Тотальная диета! Пока в свои прежние ботинки не влезешь, куска мяса не дам!
— А что, есть хоть кусочек? — не удержался я, с тоской вспомнив, что поужинать мы после великолепного банкета в обед так и не успели.
— Нет, ты неисправим, — уже более спокойно выдохнул товарищ, вставая почти в полный рост в глубине широкого створа пещеры. — Сколько тебя знаю — ты все жрешь, жрешь и жрешь.
— Знаю, что дальше скажешь: и мне все мало, мало, мало.
— Не угадал! Жрешь как слон, а все равно остаешься маленькой болонкой.
— Ну давай, давай, — бормотал я, ложась на край обрыва и внимательно присматриваясь, что творится внизу. — Маленького каждый обидеть норовит, а уж объесть — так в порядке вещей!
— Ага! Объешь такого! Что там видно?
— Ха! Ты знаешь, сидят как мышки! Но самое смешное что? — обрадовался я, подтягивая арбалет к себе. — Догадаешься?
— Мышки издохли?
— Увы, не с нашим счастьем, — бормотал я, тщательно прицеливаясь. — Глупые мышки лежат на прежних местах. Но если я раньше их не видел за скалами, то теперь наш чердак о-го-го как вырос!..
Выстрел, и отдаю свой арбалет товарищу, а он мне без звука отдает свой.
Второй болт тоже успокоил клиента так, что тот и не рыпнулся. А вот дальше пошли цели опять с «торчащими кусочками». Трупы тоже получались отменно, но большинство получали просто ранения и орали как недорезанные. После чего все еще тщательнее заползли, словно мокрицы, под скалы, и стрелять стало не по ком.
— Ладно, — с цинизмом философствовал я. — Может, из этих восьми зроаков кто-то и выживет, но все равно как на душе полегчало! Даже про хавку забыл.
Ляпнул, не подумав, а в ответ услышал возмущенное, угрожающее рычание собственного желудка. Причем та-кое явственное, что даже Леонид разобрал: «Я тебе забуду-у-у-у-у!»
— Борь, ты, если так голоден, шоколадку съешь, — робко предложил мой товарищ.
— И то правда, — уже захлебываясь слюной, потянулся я к его рюкзаку, — Зачем тебе лишние килограммы таскать!
Одной шоколадкой не обошлось. Увлекшись рассказом товарища о здешней пещерке, я оприходовал целых три плитки ароматного удовольствия. Наверное, и еще бы съел, но барон-самозванец мою руку перехватил и строго спросил:
— Так что будем делать?
Хороший вопрос. Обороняться здесь и в самом деле было намного удобнее. Сверху нас камнем не достать, снизу стрелами — тем более. Разве что зроаки заберутся на наше прежнее место обороны, но как им там извернуться с луком для стрельбы — мы не представляли. Кречи тоже могли сюда влететь с разгона лишь с большим трудом: мы сюда сами еле вползали снизу. Да и щель слишком узкая. Камней для сброса вниз по расщелине хватит на годы осады. Даже если кончатся болты и камни, мы будем просто сталкивать вниз любого, кто к нам сунется. Были, конечно, шансы нас одолеть и у скалолазов, которые решатся спуститься на веревках с самого верха Скалы. Но опять-таки минусовый уклон дает нам все преимущества.
Зато в остальном ничего веселого не было. Пещера, хоть и довольно огромная, по нашим понятиям, не имела иного выхода, а многочисленные ответвления так и заканчивались тупиками. Леонид этой проверкой так долго и занимался изначально. Ну а самый большой минус: воды здесь не было ни капли. А в каждой из наших фляг бултыхалось питья чуть менее трети. Были в реке, а пополнить запас и не подумали!
Понятное дело, что я тоже пробежался по всей пещере с фонариком и осмотрел любую трещинку, выемку и промоину свежим взглядом, убеждаясь в правильном выводе: отступать дальше некуда. После чего подвел итоги нашего дублированного осмотра:
— Ну и ладно, поживем денек-два здесь. Вполне уютно. Не жарко.
— Вдруг война затянется? Или еще хуже: зроаки закрепятся на левом берегу и останутся здесь надолго?
— Значит, будем есть шоколад и петь песни! — упрямо продолжал я с оптимизмом.
— Как бы нам весточку о себе войску князя Михаила дать?
— Сомневаюсь, что толк будет, им наверняка сейчас совсем не до нас. Да и каким способом отметимся? Утром Светоч будет на другой стороне Скалы, а сейчас фонариками — так не поймут, даже если увидят.