Шах и мат
Шрифт:
– О, замечательно. Не забудь о перчатках, когда будешь добавлять кислый раствор.
– Не забуду.
Остальные почти закончили опыт. Я хмурю брови и пытаюсь ускориться. Несколько минут спустя, осознав, что нигде не могу найти воронку и кругом рассыпаю пищевую соду, перестаю думать о Сойере и о том, как звучал его голос, когда он сказал, что никогда ничего не хотел так сильно, как играть в шахматы.
Я не вспомню о нем еще около двух лет. До тех пор, пока мы не встретимся в первый раз у доски.
И пока мне не удастся размазать его по стенке.
Часть I.
Глава 1
Два года спустя
Истон умна, потому что заманивает меня обещанием купить бабл-ти. Но если бы она была умна по-настоящему, то дождалась бы, пока я пригублю свой шоколадный напиток с сырной пенкой и бобовыми шариками, прежде чем сказать:
2
Начальная стадия любой шахматной партии. Игроки расставляют фигуры максимально выгодным для себя способом и мешают сделать то же самое противнику.
– Сделай для меня кое-что.
– Нетушки. – Я ухмыляюсь, затем выдергиваю две трубочки из контейнера и предлагаю одну ей, но подруга как будто не замечает.
– Мэл. Ты даже не дослушала, что…
– Нет.
– Это касается шахмат.
– Что ж, в таком случае… – Я с благодарностью улыбаюсь девушке, которая протягивает мой заказ.
Мы несколько раз тусили с ней прошлым летом, о чем у меня сохранились смутные, но приятные воспоминания. Малиновая гигиеничка, мурлыканье группы «Бон Ивер» в ее «Хендае-Элантре», прохладная кожа. Ни в одном из этих воспоминаний нет ее, но на моем стаканчике она написала «Мелани», так что, думаю, мы квиты.
Обмениваемся с ней короткой, заговорщической улыбкой, и я поворачиваюсь к Истон.
– В таком случае – дважды нет.
– Мне нужен игрок. Для командного турнира.
– Я завязала. – Проверяю телефон. Время 12:09. У меня есть еще двадцать одна минута, чтобы вернуться в гараж. Мой босс Боб не совсем добрая и понимающая душа. Иногда я даже сомневаюсь, что она у него есть. – Давай посидим снаружи, прежде чем я проведу остаток дня, копаясь в «Шевроле-Сильверадо».
– Ну давай, Мэл, – сердится Истон. – Это шахматы. И ты все еще играешь.
Когда учительница моей сестры-шестиклашки Дарси объявила классу, что собирается отправить их морскую свинку на «ферму с зелеными лугами», Дарси решила выкрасть ее, сомневаясь, что это реальная ферма. Естественно, выкрасть свинку, а не учительницу. Я жила бок о бок с Голиафом Спасенным весь последний год, в течение которого мне приходилось отказывать ему в остатках от ужина, потому что ветеринар на коленях умолял нас посадить его на диету. К сожалению, у Голиафа есть сверхспособность: он пялится на меня, пока я не растаю. Собственно, в этом они с Истон похожи. Одинаковое выражение чистого, непреклонного упрямства.
– Не-а. – Я присасываюсь к трубочке. Божественно. – Я забыла правила. Напомни, как там ходит эта маленькая коняшка?
– Очень смешно.
– Нет, правда, что это за игра? Королева захватывает Катан [3] , минуя золотое по…
– Я не прошу делать то, что ты делала раньше.
– А что я делала раньше?
– Ну, помнишь, когда тебе было тринадцать и ты положила на лопатки всех подростков в шахматном клубе Патерсона, а потом и взрослых? Им пришлось приглашать игроков из Нью-Йорка, которые тоже опозорились. Вот такого мне не нужно.
3
Имеется в виду настольная игра «Колонизаторы».
На самом деле мне было двенадцать. Я прекрасно помню это, потому что папа встал рядом со мной, положил руку на мое костлявое плечо и гордо заявил: «Я не выиграл у Мэллори ни одной игры с тех пор, как год назад ей исполнилось одиннадцать. Не правда ли, она невероятная?»
Но я не поправляю Истон и плюхаюсь на участок травы рядом с клумбой увядающих цинний. Сомневаюсь, что в Нью-Джерси живет хоть кто-то, у кого любимый месяц – август.
– Помнишь, что случилось на показательном сеансе? Когда я чуть не грохнулась в обморок, а ты велела всем отойти в сторону…
– …и отдала тебе свой сок. – Истон садится рядом со мной.
Краем глаза замечаю ее идеальные стрелки, затем перевожу взгляд на мой заляпанный маслом рабочий комбинезон. Мне нравится, что некоторые вещи не меняются. Перфекционистка Истон Пенья, у которой всегда есть план, и ее взбалмошная напарница Мэллори Гринлиф. Мы учились вместе с первого класса, но почти не общались, пока в возрасте десяти лет не стали ходить в шахматный клуб. Истон в каком-то смысле была уже довольно зрелой. С тех пор она почти не изменилась: потрясающая и крайне целеустремленная.
– Тебе правда нравится играть в это дерьмо? – спросила она меня, когда нас объединили для совместной партии.
– А тебе нет? – удивилась я.
– Конечно нет. Мне просто нужны разноплановые кружки. Университетские стипендии сами себя не заработают.
Спустя четыре хода я объявила ей шах и мат и с тех пор безумно полюбила.
Забавно, что Истон никогда не нравились шахматы так, как они нравились мне, но она до сих в них играет. Необычный любовный треугольник, надо признать.
– Ты все еще должна мне за тот сок, так что приходи на турнир, – приказывает она. – Для команды нужны четыре человека. Все остальные либо разъехались на каникулы, либо не могут отличить шахматы от шашек. Тебе даже необязательно побеждать. Вдобавок ко всему это ради благотворительности.
– Что за благотворительность?
– Это важно?
– Конечно. Может, это для правого аналитического центра. Или нового фильма Вуди Аллена. Или, в крайнем случае, какой-нибудь новой выдуманной болезни типа истерии или непереносимости глютена.