Шах королеве. Пастушка королевского двора
Шрифт:
– Ну вот видишь, Жак, – сказала Беатриса после первых приветствий и проявлений дикого восторга со стороны Марона, – я сдержала свое слово и приехала к вам. Я привезла тебе от твоей матери тысячу поклонов и поцелуев, а также целый тючок всякой снеди. Можешь взять посылку у Тибо. А теперь, не теряя времени, изволь докладывать, что ты сделал для меня.
– Да что же, барышня? Многим похвастать не могу! – ответил Марон. – Его светлость герцог Ренэ ведет себя так примерно, что второго такого здесь и не найдешь. Только уж очень он горд и, чуть что, сейчас берется за оружие. Но это он только со знатными господами, а с простым людом всегда добр и снисходителен…
– Постой, милый Жак, – перебила его Беатриса, – качества герцога мне известны, как тебе ведомо, лучше тебя. Точно так же я отнюдь не поручала тебе следить за нравственностью его светлости, нет, мне, как я тебе уже говорила, важно вообще знать все, что касается его, и в особенности то, чего он, может быть, даже сам не знает.
– Я все это отлично понимаю, барышня, да ведь раз человек хорошо себя ведет, так про него и сказать много нечего. Вот я к чему это упомянул. Вот если бы я должен был докладывать вам про графа де Гиша, ну, так тут в три недели всего не перескажешь. А герцог – что? По службе аккуратен, что солнышко, в церкви бывает каждый раз, с дурными людьми не водится, разных дебошей над горожанами не чинит, над горожанками не озорничает, а когда есть свободное время, так у себя сидит да книжки читает. Ничего такого интересного нет!
– Ты забываешь, что, не зная, для чего я поручила тебе следить за герцогом, ты не можешь судить, что – интересно и что – нет. Мне нужно знать все. Прежде всего скажи: как его сердечные дела?
– Плохо, барышня! Скрутила его светлость нестоящая девчонка. Хоть и знатная барышня, а хуже какой простой!
– Ну вот видишь! А ты говоришь– «ничего важного»! Как ее зовут?
– Христина де ла Тур де Пен!
– Ух! В полгода не выговоришь! Она хороша собой?
– Как на чей вкус! На мой – вертлява и мозглява. Уж простите, барышня, на деревенском слове, а только, как у нас говорится, ни кожи, ни рожи в этой барышне нет – одни ужимки!
– Герцог ее очень любит?
– Трудно со стороны сказать, а только кажется мне, что его светлость больше самое любовь любит, чем эту барышню! Молод он очень, ну, и один! Сердце своего просит, а настоящей вблизи не оказалось, Тут кто первая подошла и улыбнулась, та и царица.
– А она его любит?
– Да что вы, барышня! Мне доподлинно известно, что девица де ла Тур смеется над его светлостью, называет его дураком и пентюхом. Да где такой и оценить-то!
– Значит, она просто от скуки с ним забавляется?
– Нет, она его на себе женить хочет. Она – сирота и бедна, как церковная крыса.
– А как себя ведет эта Христина? Нет ли за ней чего-нибудь?
– Ведет она себя, барышня, скверно – со всяким мужчиной готова игру вести. Но только она никого до себя открыто не до пускает, и в прошлом году, когда ее захотел навестить не в урочное время королевский брат, герцог Филипп, она такой крик да шум подняла, что хоть святых вон выноси. Но только наш брат, слуга, прямо говорит, что это она из озорства да из расчета, а терять ей уж совершенно нечего. И хотя, наверное, никто про нее ничего сказать не смеет, а только кажется мне, что у нее нечисто дело с пажом герцогини Орлеанской – Филибертом Клери.
Беатриса достала записную книжечку, где уже не одна страница была посвящена заметкам, и вписала туда имя пажа. Затем она продолжала спрашивать:
– С кем дружит герцог?
– Так особенно ни с кем, барышня. Увиваются около него многие, потому – известное дело, в чести у короля, а настоящей дружбы как будто нет. Еще с моим хозяином, а вашим дядюшкой, они часто беседуют. Ну, с герцогом Сент-Эньяном они тоже довольно хороши. А так, чтобы особенно – нет.
– Ну-с, а как он с Луизой де Лавальер?
Жак кинул на Беатрису удивленный взгляд и с некоторой растерянностью произнес:
– Вы, барышня, уже знаете? Неужели до вас дошло? Да когда бы это успелось? Ну, с барышней Лавальер их светлость очень дружны и даже за нее шпагу обнажили, но только… Как бы это сказать? Ну… похоже, что герцог немного… не то, что брезгует, а… дескать, мол, «не подумай, что я через тебя чего-нибудь ищу».
– Ну, еще бы! Ах, Бретвиль, Бретвиль! Там, где другой сразу выбился бы в люди, ты будешь вызывать из могил все семьдесят семь тысяч предков! Ну, а сама Лавальер? Какова она?
– Хороша и добра, как ангел! От барышни де ла Тур все горничные плачут, у барышни же Лавальер людям не житье, а чистый рай. Да только судьба несправедлива! У барышни Христины не горничная – золото, а все же ей плохо живется, у барышни же Луизы первая камеристка – не девка, а черт, и кажется мне, что Берта продает свою госпожу!
– Берта – вероятно, имя горничной? Но что значит «продает»?
– Да ведь это разве только король не видит, а так всякий из нас знает, что за барышней Лавальер охотятся герцогиня Орлеанская да графиня де Суассон.
– Это я уже знаю. Ну а так еще можешь ты сообщить мне что-нибудь?
– Не придумаю, барышня.
– Ну может, потом надумаешь, так скажешь. Во всяком случае – большое спасибо тебе, Жак. Я очень рассчитываю на тебя в будущем. Ты согласен помочь мне?
– И вы еще спрашиваете, барышня?
– Но порой мои поручения будут трудны и опасны, Жак!
– Даже если они будут стоить мне виселицы, для вас, барышня, я пойду на все!
– Я была уверена, что не ошибусь в тебе, Жак! Еще раз от души благодарю тебя. Теперь ступай и сообщи о моем приезде дяде и герцогу. Я хотела бы повидать их!
– Господин Луи теперь занят и освободится не ранее как через час или два, а герцог свободен. Но… не лучше ли будет, если его светлость не узнает о том, что я был первым у вас? Мне ведь придется и впредь следить… Может, вы, барышня, напишете ему два слова, а я велю передать записку через другого лакея?
– Ты – умница, Жак! Подожди немного!
Беатриса написала записку и вручила ее Жаку.
Через полчаса в комнату быстрой, взволнованной походкой вбежал Ренэ Бретвиль.
– Беата, милая Беата! – радостно произнес он… – Вы здесь? Какой приятный сюрприз!