Шах королю
Шрифт:
Он вдоволь насладился румянцем на лице той, которая даже не подозревала, что еще умеет так часто и жарко краснеть.
У кандалов, сковывавших руки Амона, было одно неприятное свойство: они едва ли не полностью лишали возможности прибегнуть к магии, позволяя воспользоваться разве что слабеньким заклинанием лечения. Любая попытка обратиться к более сильному колдовству или тем паче разрушить оковы, пресекалась столь болезненно и жестоко, что даже самые строптивые и гордые узники весьма быстро смирялись со своей участью.
Поэтому демон не пытался освободиться.
Наверное, заточенный должен был свирепствовать, захлебываясь от ненависти и досады, но он сидел неподвижно, лишь изредка меняя положение тела. В тишине темницы мысли текли удивительно гладко и ровно, вся картина происходящего ясно стояла перед внутренним взором. Прекрасно осознавая все, что произойдет дальше, пленник ждал посетителя, который не мог не прийти. Уже не мог.
Даже с закрытыми глазами удалось мгновенно определить тот миг, когда в подземелье спустился враг. В затхлом воздухе появились едва уловимые сладковатые нотки безумия. Умалишенный был могущественным магом и ловко прятал свое помешательство от других, но Амону, пригубившему бездну, умеющему разговаривать с драконами, вобравшему силу бывшего левхойта Ада, стало зримо то, чего не замечали другие.
Если бы квардинг мог, он, возможно, даже испытал бы жалость к существу, столь давно и тщательно скрывавшему ото всех свое сумасшествие. Но когда Кэсс не стояла рядом охранительной тенью, ее хозяин снова лишался способности чувствовать. Он опять становился тем, кем был до появления в своей жизни нииды – равнодушным жестоким воином.
– Осталось немного, и ты окончательно потеряешь рассудок, – медленно произнес демон, по-прежнему не открывая глаз.
Вошедший триумфатор замер от изумления. Надо же, он, всесильный, оказался замечен жалким пленником еще до того, как сам решил себя явить.
– Скажи, а свой истинный облик ты уже потерял? – ленивым голосом спросил заключенный, словно не сидел в каземате, скованный чарами, а вел беседу в Зале Совета. – Интересно посмотреть, какой ты теперь? Наверняка красавец, да? Ну-ка попробую угадать… Любая девка упадет замертво, увидев твою физиономию? И наверняка на это обворожительное колдовство уходит все больше и больше сил. Я прав?
Он наконец открыл глаза и перевел взгляд на визитера.
– Прав, – хрипло согласился тот. – Но это не страшно, ведь скоро у меня будет столько силы, что я не смогу ее потратить за все время существования Ада, Антара и всех известных и неизвестных земель!
– Знать, недолго им осталось, – насмешливо констатировал собеседник.
– Они проживут столько, сколько ярешу! – рыкнул пришедший, не выступая тем не менее из тени.
– Интересно, – все так же неторопливо протянул узник, снова закрывая глаза. – А кто будет решать, сколько проживешь ты?
Тот, к кому обращался этот вопрос, сделал два широких шага вперед и остановился перед решеткой темницы.
– Точно не ты. Твое время ушло. Твое и всего твоего проклятого племени!
– Безумные великаны, забывшие даже родную речь? – Свергнутый квардинг хмыкнул. – Скорее люди к власти придут. Ты никогда не станешь правителем этого мира. Мы всего лишь прокляты, а не выставлены на общее осмеяние.
Амону не нужно было открывать глаза. Его обоняние, обостренное до предела, улавливало малейшие оттенки запахов, и вот сейчас к сладковатым ноткам сумасшествия примешались кислые нотки удивления. Демон лениво усмехнулся.
– Изумлен? Думал, я не понимаю, чего ты так жаждешь? Все твои мысли и желания мне известны. Давно-о-о… Я знаю и о том, что именноты хочешь совершить, и о том, какизменишь, вернее, попытаешься изменить ритуал. Тебе не приходило в голову, что я давно, очень давно тебя раскусил? И знал все твои хитроумные планы на несколько шагов вперед. Да что там шагов. Я их просто знал.
Темнота налилась горькими запахами гнева и напряжения, она стала тяжелой, почти осязаемой, а потом посетитель, стоящий по другую сторону ржавой решетки, вдруг расслабился. До пленника донесся полубезумный смешок.
– Тогда почему, о великий, видящий меня насквозь заговорщик, ты сидишь в подземелье, прикованный к стене, как нашкодивший пес, а я смотрю на тебя, свободный и всесильный?
Заточенный безмолвствовал. Его собеседник подошел вплотную к решетке и взялся за прутья:
– Что молчишь? Нечего сказать… Ты верил Тирэну, верил как родному, и что? Он обманул тебя. Тир. Мой брат. Он никогда, слышишь, никогда не был тебе предан, и сейчас он тащит сюда твою девку, ту, которой ты так не хотел ни с кем делиться. Тащит для меня. Для Динаса. Для всех, кто захочет. Но ты не бойся. Мы не положим ее на алтарь – нельзя. Она не будет жертвой. Всего лишь кормом дракона, охраняющего святыню.
Зубы квардинга сжались, желваки напряглись, но он ничего не ответил.
– Поговори со мной, ну же. Ты покинут всеми. Даже твой никчемный раб, и тот переметнулся. Так, может, и Кэсс не придется заставлять быть моей? – Молчание Амона разъярило говорящего, и он зашипел, брызгая слюной. – Думаешь, отсидишься тут, корча из себя гордую невозмутимость? Не-э-эт! Ты будешь с нами. Будешь наблюдать, как я подчиняю этот мир! А потом мы развлечемся… Я развлекусь. И ты будь к этому готов. Потому что я очень люблю развлечения.
В полумраке сверкнули безумные глаза, мелькнул и исчез едва видимый в темноте силуэт. Демон прижался пылающим затылком к стене, пытаясь вернуть себе прежнее хладнокровие. Не получилось. Зверь жаждал вырваться на свободу, жаждал пригубить крови наглеца, который посмел угрожать ему, угрожать его нииде. Наивный глупец. По губам узника скользнула кровожадная улыбка. О, бывший предводитель воинства Ада тоже любил развлечения…
Зря его враг возлагал такие большие надежды на эти смехотворные оковы. Ничто так не застит глаза, как приближение вожделенной цели. Да и кто мог знать, что, благодаря самовольной вылазке на материк Рик-Горд и расправе над Мактианом, наследнику сосланного левхойта больше не нужна магия, чтобы освободить Зверя? Лишь слегка ослабить контроль, и вырвавшуюся бездну не удержит никакая преграда.