Шах вам, королева!
Шрифт:
– А он сам как?
Сформулировать, как оценил эту ночь Андрей, было сложно. Да и ночи-то никакой не было.
Сначала они долго пили чай. Татьяна старалась пить меньше, чтобы в ответственный момент в животе не начало булькать, а Плюхин, вероятно, в надежде отодвинуть момент близости, высосал почти весь чайник. Они вели какие-то невнятные разговоры о погоде и политике, во время которых Таня пыталась подъехать к шефу поближе. Он не возражал, но и не поощрял. Через час барышня заскучала и стала соображать, как бы спровадить кавалера домой. Романтического вечера не
Перебив заливавшегося соловьем директора, она шумно вздохнула и хлопнула в ладоши:
– Ну что ж, чай выпит…
Далее хозяйка собиралась сказать, что, мол, пора и по домам. Но не успела.
Андрей встал, деловито одернув пиджак, сгреб ее в охапку и смачно поцеловал в губы. Обалдев от неожиданного поворота, Таня даже не успела правильно отреагировать, так как, запечатлев на ее устах брежневский поцелуй, Плюхин отстранился и спросил:
– А где кровать?
Татьяна хотела страстей, эмоций и ярких впечатлений. По ее мнению, мужчина должен был хотя бы разволноваться. Плюхин же сделал все сосредоточенно и быстро. Так быстро и четко опытный столяр забивает гвоздь. Бум-бум – и ваш табурет в порядке, получите-распишитесь, деньги в кассу…
Закончив нехитрое действо, кавалер похлопал Татьяну по плечу и отправился в душ. Пока он там булькал и фыркал, в Татьяниной душе рождались вопросы. Они, как амебы, бурно делились и разрастались, норовя выплеснуться волной девичьего негодования. Чтобы не начать скандалить, Татьяна сжала губы и лишь вопросительно уставилась на вернувшегося кавалера. Она так требовательно сверлила его глазами, что Плюхин глубокомысленно сморщил лоб, но никаких комплиментов или банальных заверений в том, что такого у него никогда не было, не последовало.
– Андрей, я тебе нравлюсь? – шумно втянула воздух Таня, опасаясь, что сейчас разревется.
Все получилось как-то унизительно и неожиданно. И в душе было пусто и неуютно, как после посещения гинеколога, когда в кабинете вместо привычной Нинванны или Эммы Карловны обнаруживается бородатый дядька с ручищами мясника.
– Ты приятная девушка, – произнес Андрей. То ли он ее утешал, то ли сочувствовал ей.
– И? – потребовала ясности Таня.
– А что еще? Ты не расстраивайся. Если тебя чем-то обделила природа в одном, то в другом она непременно это компенсировала. У тебя отличная деловая хватка. И не в сексе счастье. – Плюхин ловко стянул со стула вещи и выскользнул из комнаты. Через пару минут он крикнул из коридора: – Танюша, закрой, пожалуйста, за мной дверь! До завтра!
– Что это было? – очумело спросила себя Татьяна. – Это кто кого разочаровал в результате? И кого обделила природа?
Она долго крутилась перед зеркалом, нашла множество внешних дефектов, заподозрила наличие еще большего количества внутренних и совершенно упала духом.
И как это все объяснить Валентине, если она сама не разобралась в том, что думал об этом инциденте Андрей?
Страдальчески засопев, Татьяна призналась:
– Наверное, он тоже не в восторге. А вдруг я себя переоцениваю? Ведь не просто так от меня мужики сбегают!
– Ну, тогда попробуй снова, – великодушно предложила
– Меня плющит от одной только мысли повторить это все, – сообщила Татьяна.
– Вот видишь! – обрадовалась Фуфаева. – Все прояснилось.
– Бери деньги, как психоаналитик, – грустно посоветовала ей Татьяна. – Значит, я опять без мужика?
– Ну, не мужик и был.
– Если перебрать все неудачи последних лет, то у меня каждый раз именно что-то похожее и получалось по результату – «не мужик и был»! Это же сколько лет воздержания! Ладно, спасибо за помощь.
– Не забудь, ты за Ромой бдишь!
– А что мне остается делать? Буду за чужим бдить, пока своего не найду.
Ветер тихонько шевелил кроны деревьев и легко скользил по траве. Юлька с Вадимом лежали посреди огромного луга и смотрели в небо.
– Я чувствую себя абсолютно счастливой, – сдвинув брови, сообщила Юлька. – Если представить, что счастье – это жидкость, то я чаша, полная до краев. И меня нельзя шевелить, иначе все расплещется.
– Ого! – Вадик приподнялся на локте и насмешливо прищурился. – Совсем-совсем нельзя шевелить?
Она кокетливо прикрыла глаза:
– Даже не знаю.
– Ну ладно, шевелить больше не буду, чашка ты моя! – Он сорвал ромашку и осторожно вставил Юльке в волосы. – Красиво излагаешь. Книжки писать не пробовала?
– Пробовала. Я вообще-то стихи пишу, но хочу – книгу.
– Да ну! – Вадим сел. – Это я сейчас тут с будущей литературной звездой покос мну?
– Ага. Гордись.
– И как? Издают?
Вспомнив несколько стихотворений, изданных «за спасибо» в паре журналов и одной газетке, Юлька солидно кивнула. Отчаянно хотелось похвастаться. Чтобы Вадик не думал, что она простая, скучающая домохозяйка, от нечего делать рифмующая стишата. Нет, она самодостаточный человек, публикующийся автор. И вообще, однажды ее книгу издадут!
– А как же, – нескромно отозвалась будущая звезда. – Конечно. Иначе – зачем писать?
– Да, – уважительно протянул Вадим. – А я думал, ты просто…
– Что? – насторожилась Юлька.
– Ну, девчонка, студентка, – улыбнулся он. – А тут вон оно что!
– Да ну тебя. Давай забудем, – великодушно спустилась с Олимпа Юлька. – Считай, что я просто студентка.
– Надо бы ягод купить на станции, студентка, – лениво потянулся Вадим и пощекотал Юльку травинкой.
Она блаженно улыбнулась и перевернулась на живот, из-под полуприкрытых век разглядывая его рельефное тело.
– Да, – согласилась Юлька.
Конечно, если ты ушла на полдня за ягодами, то нужно принести хоть чуть-чуть. Правда, был шанс, что увлеченный диссертацией и шахматами Дима даже не спросит, где добыча, но рисковать не хотелось. Наличие в доме Мити вообще отравляло Юльке жизнь. Было стыдно, неловко, неудобно и тягостно. Обманывать наивно улыбающегося мужа, переживавшего за ее пошатнувшееся здоровье, было подло. Юлька чувствовала себя последней предательницей и мучилась. А от этого она просто ненавидела мужа. Митя раздражал ее всем: заботой, сутулой спиной на фоне монитора, манерой читать в туалете и петь во время бритья.