Шахматистка
Шрифт:
В редкие часы передышки Элени предпочитала бродить по отдаленным местам Хоры. Она знала их с детства, но в последние годы ей не случалось там бывать. Она убедилась, что на острове произошли перемены. Повсюду выросли новые, беленные известью дома, а вдоль прибрежных дорог, точно вехи, стояли кафе и закусочные. Приморские деревушки, некогда расположенные на большом расстоянии друг от друга, теперь слились в длинную пеструю ленту курортных поселков.
Магазинчики, с виду почти все одинаковые, расхваливали свой особенный товар как только могли. Во времена ее молодости такого обилия рекламы не было. А продавалось почти все то же самое: купальники, кремы для загара и от загара, почтовые открытки, путеводители для туристов и всевозможные безделушки с изображением врат Аполлона. Добавились разве что большие надувные животные со странными головами. Привязанные, они болтались на ветру, готовые в любой момент сорваться и улететь в свой искусственный рай, откуда, по всей видимости, и были родом. Элени внимательно рассмотрела их вблизи, но дракона среди них не нашла. Производители не хотели иметь с ним дело: слишком мощный зверь, чтобы вот так запросто превратиться в надувную игрушку.
Теперь, в начале апреля, когда коренные жители острова держались подальше от холодных вод Эгейского моря, первые светящиеся зеленые крокодилы, ядовито-голубые дельфины и карамельно-розовые лебеди выбрались из теплых магазинов и, замерзшие, отпугивали своим сверхъестественным видом настоящих, из плоти и крови, коз и ослов, гоня их прочь от берега.
Возвращаясь с прогулки, Элени снова принималась за работу. Вначале она делала все дела по дому, которыми никогда не пренебрегала, чувствуя, что только порядок в домашнем хозяйстве еще как-то сдерживает растущий гнев ее мужа.
Затем она принималась дальше изучать возможные построения фигур в середине партии. Она уже хорошо знала различные способы блокады, позволяющей ограничить мобильность важной фигуры противника или вовсе запереть ее. Она сосредоточила внимание на седьмой и восьмой вертикалях, дающих возможность атаковать противника с фланга, если защищающие короля пешки оставались на исходных позициях. Она уже могла воспроизводить приведенные в пособии примеры, однако все чаще спрашивала себя, что будет делать, если противник поведет себя неожиданным образом. Курос как в воду глядел, да она и сама это знала: она утратила свою прежнюю спонтанность.
Наступил субботний день. Элени подумала о том, что надо бы привезти Куросу каких-нибудь фруктов. Когда она вошла к нему с хозяйственной сумкой в руке, Коста, с любопытством ожидавший свою партнершу, расхохотался. И вот об этой маленькой, похожей на крестьянку женщине с волосами неопределенного цвета так печется учитель Курос! Коста глазам своим не верил. Курос укоризненно посмотрел на него, взглядом прося унять свою веселость, и представил их друг другу. Встреченная громким смехом, Элени тотчас смутилась и оробела — иными словами, пришла в то состояние, в котором ей привычней всего было наблюдать за происходящим.
Она и не подозревала, что на этот раз Курос будет не один. Она протянула Куросу пакет с яблоками и вежливо улыбнулась Косте. Потом села на краешек стула — в точности так, как несколько месяцев тому назад.
Курос торопливо объяснил ей ситуацию, выложил на стол шахматы и расставил фигуры. Коста, воспринимающий все происходящее как забаву, проявил галантность, сразу же предоставив Элени играть белыми. Та в нерешительности посмотрела на обоих мужчин — сначала на одного, потом на другого. Затем, понимая, что деваться ей некуда, она выпрямилась на стуле и, подумав несколько секунд, сделала первый ход. Коста ответил машинально, не думая, словно хотел, играя быстро, развеять неизбежную скуку. Элени продолжала невозмутимо разыгрывать “вариант дракона” и через несколько ходов поставила Косту в затруднительное положение. Тот нахмурил брови и принялся играть всерьез. Закурил первую сигарету. Стал обдумывать каждый ход.
Элени не хотела становиться посмешищем. Она злилась на Куроса за то, что он устроил ей эту западню, и злость придавала ей сил.
Курос, уже хорошо изучивший свою подопечную, улыбнулся, глядя, как она склонила голову и пристально смотрит на доску. На протяжении всей партии он не проронил ни слова. Просто наблюдал, как яростно и бесшумно шагают по доске фигуры на своих войлочных подошвах. Коста довольно быстро оправился от удивления, но так и не смог добиться преимущества. Его игра оставалась оборонительной и какой-то приземленной. Спустя полтора часа Элени загнала его в угол. И хотя она не поставила ему мат, ничего серьезного он уже сделать не мог. Партию на том согласились закончить.
Курос налил соперникам немного вина, и Коста сквозь зубы поздравил Элени. Назначили дату встречи-реванша. Курос пребывал в очень радостном настроении. Он достиг своей цели. Однако его довольная физиономия лишь разжигала гнев Косты. Элени успокоилась. Чокаясь с обоими мужчинами, она улыбнулась. Коста под предлогом, что ему предстоит долгий путь на автобусе в Аполлонас, довольно быстро попрощался. Курос проводил его и от души поблагодарил, однако ему так и не удалось поднять своему спасителю настроение.
Возвращаясь в тот день домой, Элени напевала себе под нос какой-то веселенький мотивчик. Она умеет играть в шахматы. Она поставила господина аптекаря в трудное положение. В следующий раз надо будет его победить. Весь вечер она земли под собой не чуяла от ощущения успеха.
Видя жену такой веселой, Панис совсем растерялся. С некоторых пор он стал все чаще задумываться, куда это Элени уезжала каждую среду и субботу. Но выглядела она при этом озабоченно, и Панис не особенно интересовался этими отлучками. Однако в тот день жена, готовя ужин, напевала мелодию популярной песенки. Этого было достаточно, чтобы Панис пришел в ярость. Он не стал дожидаться ужина, выскочил из дома, хлопнув дверью, и помчался прямиком к Армянину.
Момент оказался самым неподходящим. В ресторане было полным-полно народу, и Армянин бегал от одного столика к другому. Он велел подать Панису шашлык из ягненка и графин белого вина и время от времени ободряюще ему улыбался. Когда посетители схлынули, он подсел к другу за стол. Панис сидел как в воду опущенный, так что ему даже стало его жалко.
— Так больше продолжаться не может, — заявил Панис. — Я развожусь.
— Может, ты слишком торопишься, — осторожно ответил ресторатор. — Повремени еще немного. Ну не станешь же ты разводиться из-за шахмат.
— Я развожусь из-за того, что я так хочу, — проворчал Панис, однако голос его звучал неуверенно.
Армянин принес бутылку анисовой водки. Налил полный стакан Панису и совсем немного себе. Пригубил так, будто этот напиток, который он употреблял ежедневно уже в течение шестидесяти лет, мог вдруг подействовать на него неожиданным образом, подсказав свежую мысль.
— А что она делает-то? — попросту поинтересовался он, поняв, что никаких свежих мыслей ждать не стоит.
— Веселится, — мрачно ответил Панис, пристально глядя на стакан с водкой.