Шахматы. Чёрная королева
Шрифт:
— Сладкая, открой, а? — Стукнул еще раз и зубы сжал, услышав, как она там всхлипнула. Само собой, жалость к себе в процессе перевесила удовольствие после. — Ален, давай оставим твой детский сад за порогом спальни и поговорим как взрослые люди.
— Пошел к черту!
— Не хочу к черту, к тебе хочу. Впустишь?
— Что тебе нужно? Уходи! Не хочу тебя слышать! Убирайся из моей квартиры и из моей жизни!
— Да, уже бегу. Ален, все равно ведь выйдешь, тянуть зачем? Открой дверь и поговорим. Просто поговорим.
— Наговорились уже…
— А мне тебя все равно мало.
— Ты еще спрашиваешь? Ты у меня спрашиваешь?! — Послышались из-за двери истерические нотки и Андрей, ожидая долгой осады, напряженно выдохнул.
— Больше не у кого. Предъявляй, а я отвечу. Давай по списку. Ты ведь там себе уже целый список набросала, да?
— Свинья! Тебе смешно там?
— Мне не смешно. Мне волнительно. Когда дверь откроешь, я обниму тебя, успокоюсь и усну, а сейчас приходится топтаться перед закрытой дверью и изображать из себя семейного психолога.
— Просто уйди, а?..
— Да сейчас! В пути застала. Что не так? — Вопрос свой повторил и затих, вслушиваясь в такую же тишину за дверью.
— Я сказала тебе «нет». — В итоге пробормотала Алена, а Андрей зубы сцепил.
— Сказала «нет», а подумала «да». Твои мысли меня устроили куда больше.
— Подумала, да? Подумала? А ты мысли читать научился? И где ты разглядел только это «да»? Или, дай угадаю, вижу то, что хочу, так?
— Где разглядел, сказать могу. Вопрос в том, хочешь ли ты это услышать?
— Да пошел ты!
— Сходил и уже вернулся. Дверь открой! Ален, ты же понимать должна, что весь этот спектакль в виде ночных стенаний только потому, что тебе это нужно. Тебе — не мне. И дверь эту я с одного удара снесу, а потом хочешь бей, хочешь — кричи, но не отпущу. Я тебе сразу об этом сказал, чему удивляешься?
— Я ничему не удивляюсь. Я хочу, чтобы ты ушел. Хотя бы сейчас! Мне это нужно!
— Тебе нужно, чтобы рядом был человек, способный поддержать. Я здесь, а ты почему-то закрываешься. Вопрос: почему?
— Потому что ты свинья. Ты наглец и думаешь только о себе.
— Но ведь я тебе и таким нравлюсь, да?
Самоуверенно заявил и Алена в знаке возмущения дверь все же распахнула. Глаза сощурила, а он улыбнулся. Широко и совершенно бессовестно.
— Ты пойми, сладкая, — шаг вперед сделал, проход занимая, — то, что произошло сегодня — это не мой каприз и не демонстрация силы. Это своеобразный монтаж. Когда я взял и вычеркнул из жизни м-м… недели две тупых ухаживаний, — прикинул наспех, какой срок озвучивать. — Твои сомнения в течение этих двух недель оставил за пределами наших отношений. Мучительный выбор, который ты бы все равно в мою пользу сделала, потому что любая девушка, женщина, выбирает сильнейшего.
— А я тебя об этом не просила. — тихо пробормотала Алена, уже сейчас зная наверняка, что доводы его примет.
Как бы обидно самой себе от этого не было, но поймет, простит и не посмеет возразить. И дело было не в ее слабохарактерности, а в уверенности Андрея, в его напоре. В той демонстративной твердости характера, противостоять которой не представлялось возможным. Противиться будет себе дороже, потому что он такой. Он уже такой. Состоявшийся,
Весь нехитрый мыслительный процесс Андрей наблюдал, его не перебивая, а когда и у нее в глазах уверенность разглядел, притянул к себе. И все по-честному было. И объятия его крепкие, настоящие, дающие гарантию, позволяющие четко представить, как с ним будет выглядеть будущее Алены.
— Ну, вот и умница, вот и молодец. — Тихо похвалил, целуя в висок.
А дальше губы быстро сползли ниже, к скуле, коротко по коже над ней провели. Чуть в сторону, к ушку, где язык спешно по ушной раковине прошелся, волну дрожи вызывая. Потом на шею, а оттуда ровной дорожкой к аккуратной груди.
— Ты просто чудо, Аленушка. — Прошептал Андрей, тихо посмеиваясь. — Думаю, мы сможем договориться.
— Договориться? — Попыталась она собрать разлетевшиеся в один миг мысли. — До чего?
— Хочу тебя. — Простонал Андрей вместо любых ответов, подробностей, вместо пояснений, которые, как знал наверняка, еще обязан дать.
Но в постели было не до разговоров, ведь в его руках вместо маленькой протестующей фурии ангел оказался. Аленка мягкой была, нежной, податливой. На каждое его движение, на каждое прикосновение отзывалась со всей отдачей. Так, что с ума этим сводила, позволяя собственную силу прочувствовать и, вопреки всем правилам, голову склонить, признавая ее власть и этим наслаждаться.
А потом просто отключиться, Алену к себе прижимая — так спокойнее. Отключился, не замечая, что к ней сон не идет. Мысли в голову вернулись, самоанализ ими завладел. Она попыталась весь вечер переосмыслить, но всякий раз на том, что именно в спальне произошло, зависала. То, как Андрей приблизился, помнила. Выше ее на голову, раза в два в плечах шире, он таил в себе угрозу, ею и козырял. Его первые нетерпеливые, жадные прикосновения, причиняющие боль и отвращение, помнила. Но отдача была. Уже тогда Алена ее чувствовала, хоть и противилась. И то, как тело отзывалось, не хотела принимать, а противостоять сразу двоим: ему и себе, не выходило. Тогда и родился первый стон, тогда и наслаждение дрогнуть заставило. Но голову отключить не смогла. Не заставила себя. И только когда на смену действиям пришли слова, все изменилось. Поняла, что обиды внутри нет, что ее быть и не может, ведь только того и ждала с момента встречи, того и хотела. Хорошо, хоть сил хватило себе в этом признаться и не обвинять Андрея в том, чего, по сути, не было… в насилии.
Как уснула, не помнила. Тепло и хорошо было. Так, чего еще нужно, чего не хватает? А проснулась, почувствовав, что кто-то смотрит. Просыпаться вместе с Денисом было чем-то за гранью разумного — он предпочитал вставать затемно и тратить бесценное время на зарядку, завтрак, планирование дня. Алена же любила поваляться в постели. И сейчас было далеко не утро, потому шевеление рядом и напрягло. Сначала она замерла, а потом медленно в постели развернулась. Словив пристальный взгляд, растерянно моргнула и только потом с облегчением выдохнула.