Шахшанор

Рудазов Александр

– Мы в осаде, – мрачно произнес Креол, постукивая пальцами по столу. – Этот мерзкий скарабей запер нас, как крыс в норе.

– Раб сказал, что буря простирается не так уж далеко, – произнес Шамшуддин. – Закутаемся поплотнее, свяжемся веревкой, чтобы не потеряться – и выйдем на чистый воздух.

– А дальше?

– Ну…

– Был бы здесь отец, он развеял бы эту бурю щелчком пальцев. А потом залил бы Мешен’Руж-аху в глотку расплавленный свинец.

– Но твоего отца здесь нет, брат.

– Сам знаю.

А раз его нет, мы должны справиться с этим сами.

– Как, брат? Мы едва закончили третий год обучения… Нам не по силам столь сложные дела…

– Мне – и не по силам?! Я Креол, сын Креола, внук Алкеалола, правнук Ур-Намена, праправнук Кируру, прапраправнук Синликенна! Шумер не знает другого такого рода! Пятеро моих предков по мужской линии были архимагами!

– А шестой?

– Шестой был горшечником. И это не имеет значения!

– Как скажешь, брат, как скажешь. Но должен напомнить, что даже шестьдесят великих предков еще не делают великим тебя самого.

Креол задумчиво откусил кусок лепешки. Шамшуддин прав, конечно. Халай Джи Беш успел обучить их двоих лишь начаткам Искусства. Теоретические знания, умение пользоваться простейшими инструментами и проводить несложные ритуалы, да парочка самых элементарных заклинаний – вот и все, чем Креол сейчас богат. Он может стянуть свежий порез, сдвинуть с места щепку, сотворить каплю воды и зажечь пламя – больше пока ничего. Огненный Меч – самое крупное из его достижений, да и тот держится считанные секунды.

А у Шамшуддина есть только телекинез. Правда, на очень хорошем уровне для его возраста. Но против песчаной бури это не поможет.

– Пошли, – решительно поднялся из-за стола Креол.

– Куда? – вежливо поинтересовался Шамшуддин.

– Спросим совета.

– У кого?

– У тех, кто знает больше нас.

– У старых рабов?

– Ты что, спятил? По-твоему, я опущусь так низко, что буду спрашивать совета рабов?

– Это опозорит тебя до конца жизни, брат, – кивнул Шамшуддин.

Креол смерил его подозрительным взглядом. Иногда ему казалось, что Шамшуддин над ним насмехается. Но поскольку тот всегда оставался подчеркнуто серьезен, повода возмутиться у Креола не возникало.

Выйдя из пиршественной залы, Креол направился к лестнице. За тридцать восемь последних дней они с Шамшуддином поднимались по ней не меньше сотни раз. Но сегодня Креол впервые не стал подниматься. Впервые он пошел вниз, а не вверх.

– Брат, ты что? – забеспокоился Шамшуддин. – Ты же говорил, что в подвал ходить нельзя.

– Говорил, – угрюмо кивнул Креол.

– Тогда почему же ты туда идешь?

– Потому что я уже не ребенок. Если дедушка опять решит наказать меня, как в прошлый раз… ну и Кингу с ним. Ты со мной?

– Я с тобой, брат… – вздохнул Шамшуддин. – Но мне это не нравится…

В основной части подвала

ничего особенного не обнаружилось. Все то же самое, что и везде – холодный погреб, хранящий мясо, рыбу, свежие овощи, молоко и масло. Кухонные рабы захаживают сюда часто, хотя надолго и не задерживаются – вокруг царит колдовской мороз. Креол-старший хорошо потрудился над подвалом Шахшанора.

Пройдя меж рядов окороков и соленой рыбы, Креол распахнул маленькую медную дверь, густо исписанную запечатывающими заклинаниями. За ней открылся темный коридор с до невозможности затхлым воздухом. Откуда-то издалека слышится тонкий звук – не то вой, не то пение.

– Смотри под ноги, – распорядился Креол, поднимая повыше светильник.

Сначала ученики мага прошли мимо двух просторных ледников, заваленных человеческими трупами. Потом потянулись пустые камеры, забранные решетками. А потом… потом началось самое страшное. Камеры стали просторнее, решетки – из чистого железа или меди, а внутри каждой – вырезанный в полу круг, исписанный заклинаниями и испускающий слабый свет. На потолке – еще один круг, аналогичный.

Здесь держат демонов.

Правда, два первых помещения оказались пустыми. Зато в третьем Креол и Шамшуддин увидели жуткую фигуру. Рослый мускулистый детина без одежды… и головы. Перекатывающиеся буграми плечи, а над ними – ничего.

Но это не труп. Безголовый здоровяк бродит из угла в угол, словно погруженный в мысли. А при виде гостей он резко подскочил к решетке и замолотил в нее кулаками. Та затряслась, задребезжала – в этих ручищах таится недюжинная сила.

– Так вот они какие – Безголовые… – поежился Креол. – Вот уж уродство…

– Он нам поможет? – осведомился Шамшуддин.

– Он? Чем? С Безголовым даже поговорить-то не получится… Пошли дальше, посмотрим, кто в других камерах.

В следующей камере тоже не оказалось никого полезного. Какой-то мелкий демон, похожий на покрытую слизью луковицу. На Креола и Шамшуддина он зашипел, заклокотал, но ни одного членораздельного слова не произнес.

– Кто это, брат? – спросил Шамшуддин.

– А Кингу его знает… – почесал в затылке Креол. – Халай про таких не рассказывал…

– Неразговорчивый он какой-то, – задумчиво произнес Шамшуддин, стараясь держаться подальше от решетки. – Пойдем дальше?

В пятой камере Креола и Шамшуддина ожидал мертвый Злыдень. Демон-вампир Лэнга лежал на боку, скрючив руки и ноги. Ни единого шевеления, красные глаза пусты, кожа высохла, став похожей на старый пергамент.

– Похоже, дедушка морил его голодом, – хмыкнул Креол.

Шамшуддин согласно кивнул. Большинство демонов весьма и весьма живучи, но им тоже нужно чем-то питаться. Злыдень – относительно слабый демон, и продолжительная голодовка сказывается на нем не лучшим образом.