Шахта дьявола
Шрифт:
Единственное, что у мужчин всегда будет в избытке, — это смелость .
— Мы не!.. — Я отвечаю, обиженно.
Она смотрит на меня не впечатленным взглядом. — Не обманывай того, кто умеет говорить профессиональную чушь.
— Дагс, на самом деле это не так.
— Тогда либо это только вопрос времени, когда ты действительно это сделаешь, либо ты полностью отрицаешь это, — говорит она, протягивая мне свой телефон. — Посмотри на это.
Закатив глаза, я беру у нее телефон и смотрю на фотографию, ожидая, что останусь
Вместо этого меня поражает выражение моего лица. Кстати, я смотрю на Тьяго; губы приоткрыты, глаза прикрыты и пристально устремлены на него, мой взгляд… тоска.
Моя рука подлетает ко рту, и я потрясенно смотрю на Дагни.
— Я знаю, — соглашается она, как будто я высказала свои мысли вслух. — Я чуть не упала со стула, когда увидела это. Твой муж застрелил меня где-то месяц назад, так что я не совсем его поклонница номер один, но с этим трудно спорить, — говорит она, постукивая по моему лицу указательным пальцем. — Или это, — добавляет она, постукивая по лицу Тьяго.
Потому что, пока я с тоской смотрю на него, он смотрит на меня еще более яростно. Он выглядит так, будто на нем шоры, его взгляд настолько сосредоточен на моем лице, что он не может осознавать, что еще что-то происходит вокруг него.
Если Тьяго хотел продать нам представление о нас как о счастливой паре, то эта фотография делает именно это.
Мы выглядим… опьяненными друг другом.
— Это не я, — добавляет она. — Я решила, что держу всех кровожадных психов на расстоянии. Одного огнестрельного ранения хватило на всю жизнь, спасибо вам большое.
— Тогда тебе лучше молиться, чтобы никогда не попадаться на глаза. Если ты не заметила, они не особо любят спрашивать. Брать — это больше их дело.
У меня кружится голова. Я отдаю ей телефон и откашливаюсь, чтобы успокоить проносящийся через меня торнадо эмоций. Она еще раз смотрит на фотографию и улыбается.
— Что это за знаменитая поговорка? — размышляет вслух Дагни, задумчиво постукивая указательным пальцем по надутым губам, прежде чем щелкнуть пальцами в момент, когда загорается лампочка. — О, да , камера не врет, Тесси. У тебя есть любовь к мужу.
Я кашляю. — Чтобы это стало возможным, у меня должен быть стокгольмский синдром.
— Эй, если у тебя будет психическое заболевание, то с таким же успехом можешь иметь то, которое заставит тебя лежать в постели, играя обнаженной, прячь колбасу с безумно горячим боссом картеля, который тебя похитил. Для меня это звучит гораздо веселее, чем, скажем, беспокойство.
Я задыхаюсь от смеха, глядя на это зрелище, но предпочитаю сменить тему на тему, гораздо более безопасную, чем мы с Тьяго, — насилие с применением огнестрельного оружия. «Как твоя рука? Тебе все еще больно?»
Платье без бретелек Дагни имеет вырез в форме сердца, поэтому ее руки видны, но на ней шикарная кружевная повязка с золотой цепочкой, которая скрывает еще свежий шрам.
— Не могу передать, как мне жаль, что он… подстрелил тебя, — говорю я ей в десятый раз. — Я до сих пор не могу поверить, что он это сделал
— Полностью исцелена и больше не чувствую никакой боли, —
Я громко смеюсь. — Только ты могла бы рассматривать расстрел как возможность для бизнеса.
Она делает несколько поз с повязкой, представляя, что находится перед камерой.
— Мода на пулевые ранения, детка. Приходите и получите свое, пока запасы не закончились, фактическое пулевое ранение не включено и продается отдельно.
Я вытираю слезы от смеха, когда замечаю женщину в золотом платье через плечо Дагни, наклоняющуюся и обнимающую Тьяго. Легкая улыбка, которую он дарит ей в ответ, заставляет мое сердце сжиматься в груди. Она здесь и ушла прежде, чем я успел даже начать осознавать широкий спектр эмоций, сотрясающих потрепанный орган. К счастью, он не идет за ней.
Дагни все еще рассказывает о своей недавней работе и не замечает резкой перемены в моем настроении.
— Свадебные платья по-прежнему составляют большую часть моего бизнеса. На самом деле через несколько недель у меня назначена встреча с новой невестой, которая хочет, чтобы я разработала для нее изделие по индивидуальному заказу, так что это очень интересно, — говорит она.
— Так и есть! — Я вмешиваюсь, все еще отвлекаясь.
В памяти всплывают сцены, как Тьяго слизывает алкоголь с моего живота, пока я лежу на полу библиотеки. Я хотела, чтобы он меня трахнул, велела ему просто сделать это , но он был таким же упрямым, как и я, отказываясь идти дальше, пока я не скажу те слова, которые он хотел услышать.
Он оставил меня в отчаянии и головокружении от возбуждения, его гнев был очевиден в том, как он захлопнул за собой дверь. Но я все равно спустилась на кухню посреди ночи, как делала это каждую ночь раньше, и стала ждать его.
Он так и не пришел.
Пока я сидела там, в глубине моего живота разрасталось безымянное чувство, минуты надежды превращались в часы одиночества.
И теперь он один на другом конце комнаты, потому что я все еще злилась на него за то, что он меня поддержал, и мне хотелось, чтобы он почувствовал хоть немного того, что я чувствовала вчера вечером, поэтому я бросила его, как только мы пришли сюда.
Иногда ферзь делает на доске неудачный ход — ошибку, за которую ей приходится расплачиваться.
Я, конечно же, плачу за свою сейчас.
— …Однако я определенно хочу диверсифицировать свое портфолио. Я люблю свадебные платья, но хочу попробовать все. Платья, повседневная одежда, деловая одежда, нижнее белье, что угодно. Думаю, это будет последний свадебный клиент, которого я возьму на какое-то время, — заканчивает Дагни.
Меня пронзает чувство вины. Я ужасный друг, не могу даже пяти минут слушать ее, не беспокоясь о собственных проблемах.