Шакал. Багряный рассвет

Падалица Виктория

– Не хочешь побегать по лесу? – томно воспроизвел Шалха, к моему досадному удивлению, пребывая в поразительно игривом расположении духа.

– Предлагаешь испытать удачу, да? Мне, да?! – выдала я непроизвольно истеричным шёпотом.

– Почему нет, мон шарм?

Смерив меня глазами и не переставая кидать пошлые намеки, изрёк Шалха с коварной насмешкой.

Понимая, что ему могли даже и не сообщить о случившемся, посчитав это чем-то незначительным, рядовым, обыденным, меня всю раздирало упрекнуть Шалху в том, что он отсутствовал

в лагере в столь чудовищный день. Но в последний момент я передумала поднимать скандал на повышенных тонах и требовать максимально сурового наказания для виновных в гибели ребенка.

А точнее – одумалась, а не передумала.

Ведь Шалхе могли и сообщить уже.

Вряд ли этот факт стали бы утаивать от правой руки хозяина филиала ада. Пусть, инцидент и незначительный для таких чудовищ, как все они без исключения, но тем не менее.

Да, скорее всего, Шалха в курсе случившегося.

Только загвоздка в том, что самому Шалхе, вероятнее всего, плевать, съели его очередного ребенка собаки или же свиньи, либо его умертвили иным способом. А раз так, не стоит и пытаться воззвать к его совести. Совести там с роду не водилось. Впрочем, как и всего того, что свойственно нормальному человеку.

Кое-как я все же усмирила в себе взрывной порыв пылающего в груди гнева и смиренно отвернулась, сдержанно проговорив.

– Я уверена, что не добегу. Потому и пытаться не стану.

– Уверена, что не добегу… И пытаться не стану… —раздражающе насмешливо коверкал он мои речи. – Жаль, жаль… Я б поохотился на тебя в полёте. Пташка ты моя залетная…

К моему опасению и непримиримому негодованию, Шалха после того взялся приставать ко мне, желая отыметь у всех на виду. И несмотря на мои стоические отпирания и попытки оттолкнуть его, ему все же удалось залезть рукой ко мне в штаны.

– Жаль, что меня ждут обязанности. Потому не могу провести с тобой время. А так бы я тебя ух… как натянул бы… да прямо здесь…

Ядовито шептал он мне в лицо, грубо теребя между ног и с каждой секундой вызывая во мне лишь одно желание – расправиться с ним максимально безжалостно.

– А ты снова ёжиком притворяешься? С чего вдруг? Где же твоя любезность к хозяину?

– Собаки съели! – огрызнулась я, свирепо поглядев ему в глаза.

– Ах, вот оно что… Вот оно что…

Шалха вынул из меня пальцы и чувственно облизал их, не обрывая зрительного контакта со мной.

– Надеюсь, ты будешь скучать по мне, мон шарм. И когда вернусь, – а вернусь я с рассветом, – ты вспомнишь, как следует разговаривать с хозяином и трепетно выразишь мне свою любовь при встрече.

– Не надейся, Шалха. Я тебя ненавижу. – решительно прошипела ему в лицо, едва удержавшись, чтобы не плюнуть туда же вдовесок.

– Грубо. Очень грубо, мон шарм. Ты разбила мне сердце. Но я не против, чтобы ты меня ненавидела. Ведь ты имеешь на это право. Только на это, кстати. – изъяснялся он с нескрываемой иронией. – И еще. По поводу сегодняшнего инцидента…

Я

невольно напряглась и замерла, опустив глаза. Ведь сейчас Шалха заведет разговор о растерзанном маленьком ангеле…

– Ты впечатлила всех своей выходкой. Любишь детей? – с таким холодным, невыносимым безразличием добавил Шалха, словно вещал о погоде на другом континенте.

Теперь нет сомнений, что Шалха в курсе случившегося. И его совсем не тронуло это. Ни грамма скорби на его лице не заметно даже если очень сильно приглядеться.

– Люблю. Очень люблю. Дети – это ангелы. Они посланы, чтобы отдать нам, грешным, погрязшим в пороке и мирских слабостях, свои небесные крылья. Дети – это чудесный подарок от Господа! С ними нельзя обращаться так, как обращаетесь вы! Гореть вам всем в аду за это!

Выпалила я на одном дыхании и затихла, ожидая услышать в ответ вовсе не то, что этот презренный дьявол во плоти изрёк дальше.

– Да, да, мон шарм… – с переигранным сожалением вздыхал он. – Хороший ты человек, раз так думаешь о детях, чудесах и прочей лабуде. Очень хороший человек. Однако не во всём ты так хороша, как хочешь показаться. Далеко не во всем…

Шалха смолк пугающе резко и обратил на меня свой гневный, пробирающий до костей, взор.

– Почему не справилась со своими обязанностями?

Глава 5

– Девочки нажаловались на тебя! Ты не принесла им дрова, и из-за тебя задержали обед! Аж на час задержали! Из-за тебя Вика получила выговор! Первый выговор за всю её карьеру! Как так получилось, мон шарм?! Где ты шлялась целый час?!

В один миг Шалха стал необычайно серьёзен и зол, как будто кто-то незримый передвинул бегунок его хорошего настроения на противоположный режим.

Я понимала, что наказания мне не миновать. Оно неизбежно и последует незамедлительно.

Недолго сомневаясь, всё-таки решилась признаться Шалхе, хоть и не во всём. Ведь он ни разу не поймет, что я только-только пришла в себя после того, чему стала свидетелем, и совсем была не в состоянии что-либо делать.

А тех неравнодушных к моей проблеме девушек, которые спасли меня от прожорливых собак, спрятали от надзирателей и, как выяснилось, ещё и собрали дрова вместо меня, при этом солгав Шалхе, я выдавать не стала. Надо бы поблагодарить их за помощь. Они реально сделали очень много для меня.

– Я собирала дрова, хозяин… Пыталась донести быстрее… – принялась я жалобно мямлить, чтобы оправдываться, и чтобы моё оправдание пусть немного, но засчиталось как уважительная причина. – Но у меня запястья болят… Не могу тяжёлого поднимать… Очень больно рукам… Не слушаются меня… Всё валится из них, что бы не взяла…

– А ну-ка покажи, где болит. – приказал Шалха после минуты удивлённого молчания.

Тогда я несмело протянула руки вперёд, к нему. Но побоялась глядеть на Шалху в тот момент, когда он принялся рассматривать мои запястья на предмет увечий.