Шальной вертолет. 1941
Шрифт:
– А почему мы думаем, что там группа?
– Одиночка? Тогда ему проще с топливом и БК. Но слишком эффективная работа.
– А если предположить, что сохранилось какое-то число полностью заправленных штурмовиков с приличным запасом топлива и летчик выработав ресурс движка на одном в следующий раз летит на другом.
– И какое-то число техников при них?
– Как вариант, но не обязательно... Заправить топливо в баки летчик может и без техников. Зарядить пушки и пулеметы тоже. Ракеты - так же. А бомбы подвесить сложновато..
– А были ли бомбы?
– Вот и я так думаю. Мы не знаем за бомбы...
Судоплатов и
– Меня смущает только одно - мощность рации с которой был передан ответ немцам.
– Павел Анатольевич! Кто сказал, что они передавали с самолета? Могли и с земли.
– Не согласен... Этой передачей-требованием их могли ловить на арапа и пеленговать рацию. И если они, или даже он, ответили с земли, то их скорее всего уже в живых нет. Или вот-вот обложат. А с самолета... Вариант более логичный, но возникает вопрос мощности... Загадка...
Опять возникла пауза...
– И, все же, я думаю, что нет загадки и передача идет с самолета. И рация действительно мощная.
– Поясни...
– Очень часто, почти каждый день, на немецких рабочих оперативных волнах передается "Вставай страна огромная". Передача идет довольно долго, причем забиты все рабочие частоты немцев. Потом передача резко прекращается и тогда начинают говорить немцы. И всегда панически и о том, что там чего-то у них уничтожено.
– Думаешь так он глушит немцев, чтобы те не могли использовать радиосвязь?
– Да! Глушит не по всей линии фронта, конечно же, но радиус там похоже приличный.
– Может быть такое, что глушит наземная станция, а работает самолет?
– Вряд ли. Пеленгаторы со счетов списывать нельзя. Определить точку с которой наземная станция глушит радиосвязь просто и она неподвижна. К ней сразу выдвигается ближайшая воинская часть с которой связь может быть даже на уровне делегатов или телефонная. А определять местоположение летящего самолета в условиях заглушенной собственной радиосвязи бессмысленно - непонятно потом кого, куда посылать и как сообщить.
***
А наутро я полетел к все той же любимой станции Лида...
(Продолжение следует)
Глава 15. Как Никитин целого Гитлера напугал. И ведь напугал таки...
Подлетев к Лиде я очертил на экране планшета зону, которую должны накрыть ракеты объемного взрыва. А там система уже сама определит как все 40 ракет распределятся и поразят эту зону. С каким шагом и с какой очередностью. В эту зону попали и сами пути, с двумя эшелонами (сканер показал их наличие), здание вокзала и ближайшие пакгаузы. Ну и большая куча немцев, разумеется. Не меньше полка уж точно...
Ракеты ушли. С 4 километров мне было прекрасно видно, как там все забабахало. Потом рвануло особенно сильно - видать опять в боеприпасы всадило. А после - заполыхало. Куски железа, досок, кирпичей и уж, конечно же рук-ног-голов летели в разные стороны далеко и эффектно. Долго смотреть не стал и пошел вдоль железки в сторону Варшавы. В надежде встретить где-то эшелон, а то и парочку.
И такой действительно нашелся, но он не доехал до Лиды километров 20. А их в это время вообще легко высматривать из-за дыма высоко бьющего из трубы любого паровоза. Он-то, пыхтящий и дымящий, и получил первым свою порцию 30-миллиметровых снарядов где-то на перегоне между станциями Семашки
Однако, боезапас у меня еще оставался. Примерно сотня 30-миллиметровых снарядов, полсотни 23-миллиметровых и полный БК 12,7 миллиметров. Ищем дальше... Кто ищет, тот всегда найдет...
И теперь я держался автомобильных дорог. Обстрелял коротко из пулеметов три замеченных поста на перекрестках, из 23 мм усадил два моста с охраной (один из мостов сразу загорелся, хотя оба были деревянными), пулеметами прищучил небольшой кортеж из легкового автомобиля в сопровождении двух мотоциклов, броника и грузовика. И заметил вкусную цель - аэродром, на который заходили шестерка бомбардировщиков. Нет, они не знали, что я рядом, и связью пользоваться, по понятной причине, не могли. И по той же причине не могли чувствовать себя в своей тарелке - солдатская молва явно уже обозначила, что если "не смеют крылья черные над Родиной летать", то и нечего и пытаться, целее будешь. И уж не буду рассказывать на что потратил оставшиеся 23 и 30 миллиметровые снаряды... Оставил только и на всякий случай пулеметные, да и их было уже не более 50...
После атаки на аэродром, где горело не меньше полудесятка самолетов, я вырубил глушилку и с паузами в минуту пять раз передал в эфир на всех частотах: "Das Ergebnis unseres heutigen Angriffs auf Lida Station ist ein Beispiel dafur, was wir in nur einem Tag ohne Verluste von unserer Seite mit Berlin machen konnen. Sie wissen, was Sie aufgeben mussen!" (Результат сегодняшней нашей атаки на станцию Лида является примером того, что мы можем сделать с Берлином всего за сутки без потерь с нашей стороны. Вы знаете от чего вам нужно отказаться!). И врубил обещанную ранее песенку Винни-Пуха... И на монгольском, чтоб помучились, уроды: "Пиглет бид хоер хаашаа явж байгаа нь том, том нууц юм" (Куда идем мы с Пятачком, большой-большой секрет) и полетел окольными путями в Дьяконово...
Забегая вперед скажу, что эта акция возымела действие. Немцы прекрасно видели, что они никак не могли защитить крупную узловую станцию от удара с воздуха. Этому удару им нечего было противопоставить, т.к. большинство зениток и их расчеты сгорели в пламени взрывов сразу, а те, что не сгорели, просто не видели целей, не знали куда стрелять. Я-то опять пускал ракеты с минимальной высоты и с расстояния в 5 километров. Авиация фашистов тоже не могла перехватить неведомого врага, т.к. банально не знала об атаке и не могла знать из-за напрочь заглушенного радиоэфира.
В итоге, вскоре количество расстрелов и карательных акций в Белоруссии значительно и резко снизилось и были свернуты. Но от своих планов фашисты все равно не отказались и, как после войны показали документы, рассчитывали привести их в исполнение после того, как неведомая угроза будет уничтожена. Да, она может продолжить атаковать (и таки продолжила - прим. автора), но была отведена от Берлина. Который, как понимали немцы, очень жирная для угрозы цель и его сожжение со всем берлинским мирняком не будет прощено никем - Вермахт после такого просто повернет штыки в сторону верхушки Рейха.