Шалость
Шрифт:
– Все произошло по моей вине, - вмешался Нико, прежде чем Нора успела что-то ответить.
– Она не сделала ничего плохого.
Ах, Нико. Вот почему Нора его любила. Ни разу Нико не позволил кому-либо обвинять ее за их нетрадиционные отношения. Его честь и мужская гордость не позволили. Нора вспомнила, как Кингсли приехал в дом Нико в поисках ее, вскоре после начала их отношений. Нико физически встал между ней и его отцом. «Ты говоришь не с ней, а со мной. Ты обвиняешь не ее, а меня. Ты ссоришься не с ней, а со мной», - сказал Нико один раз, затем второй
Когда Кингсли попытался оттолкнуть Нико и поговорить с Норой, двое мужчин чуть не подрались. Нора пыталась их помирить. Она успела сказать два слова: «Нико, пожалуйста», - перед тем как Нико шикнул на нее и отмахнулся (одинаково шовинистский и сексуальный жест). «Иди наверх, - приказал ей Нико.
– Это касается только меня и моего отца».
Позже Кингсли расскажет ей, что в тот раз он впервые ощутил надежду на связь с ним - когда Нико, даже в ярости, назвал Кингсли своим отцом.
– Хочешь сказать это правда?
– спросила Жюстина.
– Все по вине Нико?
– Скажем так... если бы он не последовал за мной через две страны, этого, нас, не было бы. С момента нашей встречи у меня было ощущение, точнее, опасение, что это было неизбежно, но я бы никогда не сделала первый шаг.
– Я следил за ней и соблазнил ее, - добавил Нико, без тени стыда, что она ценила.
– Слежка довольно грубое слово, - сказала Нора.
– Я подождал, пока ты окажешься в ванной, порылся в твоей сумке, чтобы узнать, где ты остановилась, и следовал за тобой, не сказав про это.
– Слежка, скорее всего, правильное слово, - пришлось согласиться Норе.
– Это произошло спустя несколько дней после смерти ее мамы, - объяснил Нико.
– Нора полетела во Францию, чтобы пообедать со мной. Затем уехала в Германию, где остановилась, чтобы побыть одной в коттедже у черта на куличках. Я появился на ее пороге в грозу. Она была слишком одинока и убита горем, чтобы прогнать меня, и я знал, что так и будет.
– Дьявол, - выдохнула Жюстина.
– Я уже был влюблен и готов, как ты говоришь...?
– Он щелкал пальцами пытаясь вспомнить.
– Воспользоваться преимуществом?
– спросил он, не хвастаясь, но и не бахвальствуя. У него с Кингсли было больше общего, чем он хотел себе признаться.
– Иначе, я знал, что она никогда этого не допустит, потому что так близка с моим отцом и не хотела причинить ему боль.
– А ты пытался причинить ему боль?
– Жюстина спросила у Нико, проницательный вопрос, который Норе так и не хватило смелости задать. Хорошая девушка. Они уже открыли друг перед другом сердца. И Жюстина была хорошим слушателем. Если Нико откроется ей - это скажет о многом в пользу девушки.
– Он обвинял меня, - начал Нико.
– В том, что я ее использую. Но это не так. Она не имела к нему никакого отношения. Но прежде я не задумывался о его чувствах. Я бы подумал о нем сейчас, но... слишком поздно.
– Нико улыбнулся Норе.
– Это чертовски сексуально, - сообщила Жюстина,
– Я бы хотела, чтобы и меня уложил в постель кто-нибудь такой же циничный.
– Забавно, - вмешалась Нора.
– Мама однажды пожелала мне, чтобы я остепенилась с хорошим молодым человеком. С тем, кто бы любил меня и никогда не причинял боли, во всех смыслах. Каким-то образом после ее смерти она убедилась, чтобы ее пожелание осуществилось.
– Призраки свахи, - заметила Жюстина.
– Всегда нужно следить за призраками. Но что насчет старого папочки? Как он все это воспринял?
– Кингсли? Сейчас он счастлив за нас, - ответила Нора.
– Мы одна большая счастливая двинутая семейка. Акцент на слове «двинутая».
И это правда. Ссора из-за Нико наконец очистила пространство между ней и Кингсли. У Кингсли и Нико установились хорошие отношения, которые со временем укреплялись. Когда она была во Франции, у Кингсли был Сорен. Она и Кингсли были любовниками, они были деловыми партнерами и также соперниками. Сейчас, наконец, они были друзьями раз и навсегда.
– Безумие. Чтобы это переварить, мне понадобится гораздо больше алкоголя.
– Жюстина подняла пустой пивной бокал.
– Не совсем, но сгодится любой повод выпить, верно?
– Обо всем уже позаботились, - сказала Нора.
– Тебе подлить?
– Безусловно, - ответил Нико.
Нора спрыгнула с его колен и расстегнула большую сумку, которую принесла с собой. Из нее она достала бутылку «Шираза».
– Это твое?
– поинтересовалась у Нико Жюстина.
Он кивнул.
– Только один магазин в городе его продает. Мы не очень большая винодельня.
– Он скромничает, - добавила Нора.
– Его «Розанелла Шираз» выиграла все главные награды в индустрии. Старые вины продаются за сотни долларов за бутылку.
– Наливайте уже, - ответила Жюстина.
Нора выудила винные бокалы из бара, и Нико разлил «Розанеллу».
– Я слышала «приходи со своими напитками», - произнесла Жюстина.
– Но никогда «приходи с вином собственного производства».
– Теперь слышала, - хмыкнул Нико.
– Попробуй.
– Погоди, - успела остановить Нора Жюстину перед тем, как она подняла бокал.
– Мы должны произнести тост.
– Ах, да, точно, - согласилась Жюстина.
– Тогда выпьем, - начал Нико, подняв бокал, - за Хэллоуин, конфеты и шалости, но больше за прекрасное вино и восхитительных женщин.
– Конфеты - эффектны, - добавила Жюстина.
– Но аперитивы - оперативней.
– За это я и выпью, - сказала Нора. Они все чокнулись бокалами и выпили.
Жюстина тихо застонала от удовольствия, когда опустила бокал на колено.
– Ненавижу бедность, - заявила она.
– Я пила бы это вино каждый день, если бы у меня были деньги.
– В твоем возрасте я тоже была на мели, - поделилась Нора.
– Надо тут повесить табличку. «Твои тридцать гораздо веселее твоих двадцать».
– Даже не знаю, возможно ли это. Сегодня мне очень весело, - не согласилась она.